Дама же Тенар в силу своей должности (как-никак даже гулящим аристократам иногда требуется представитель имперской власти) и особого положения оказалась вхожа за забор поместья. Имперская эмиссарша имела законное право раз в неделю обедать у лорда, чем она и пользовалась, не пропустив ни разу. А гордая владелица башни — единственного строения с участком, не являющегося собственностью хозяина острова — формально была равна лорду по статусу, а потому могла наносить ему визиты. По-соседски. На завтрак. Лорд Варден, будучи человеком общительным и веселым, посчитал, что лишняя порция яичницы, пара-тройка гренок, рюмочка ликера и чашка чаю его не разорит, так что вскоре после первого утреннего визита соседки для Лив начали заранее ставить прибор. Дружелюбие владельца острова зашло так далеко, что он даже решился как-то на ответный визит. Заехав на послеполуденный чай в башню Тенар и отведав оладий, на скорую руку испеченных Лив, более лорд таких глупостей не делал. Одного раза, должно быть, ему хватило. Зато на завтрак эмиссарше теперь подавали двойную порцию, а кухарка периодически норовила подсунуть сверточек с «сухим пайком».
Для отдыхающих «курортников» Скайра Лив была еще одной местной достопримечательностью и в общем-то на это не сетовала. Конечно, до голой певицы ей было далеко, но и владелице древней башни Ордена Зорких находилось, что показать жадным до впечатлений чужакам. Одна только церемониальная орденская мантия чего стоила!
История о том, как юная имперская эмиссарша Скайра Аннон вдруг стала дамой Тенар, хозяйкой башни и единственной наследницей тайн старинной и некогда могущественной организации с претенциозным названием «Орден Зорких»… о, эта история так и просилась на кончик пера какому-нибудь молодому литератору с затуманенным наркотиками взором и чахоточным румянцем на впалых щеках. Состояния, конечно, этот гипотетический автор себе не сделал бы — слишком уж много развелось в последние годы писателей, неспроста, видать. Но одним пациентом в санатории для скорбных рассудком стало бы больше, это точно. Потому как от повести об обретении эмиссаром Аннон имения и прилагавшегося к нему имени так и разило дурной мистикой. Впрочем, на Эспите, если хорошо принюхаться, можно было почуять, что гнилостным запашком старых тайн потягивает из каждого двора. Примерно так, словно у всех без исключения жителей острова в саду закопано по паре-тройке трупов излишне любопытных чужаков. Так что сказ о наследстве Скайры Лив вряд ли имел шанс когда-либо оживить страницы бульварного романа. Дама Тенар полностью разделяла мнение тех соседей, кто полагал, что прошлое вместе с его приметами следует закапывать поглубже, а сверху розовых кустов насадить, чтоб душок отбить. А для любителей покопаться в чужих тайнах всегда найдется уютная ямка по соседству…
К несчастью, эту благоразумную позицию разделяли не все. К примеру, Берт…
Лив сердито фыркнула, раздосадованная тем, что мысли ее вновь свернули туда, где маячил образ лихого контрабандиста. И так ведь скоро объявится, что ж о нем еще и думать каждую минуту! Тем более что коза уже толкала дверцу сарая, намекая на время утренней дойки, а Перец деликатным поскуливанием напомнил, что завтрак в поместье лорда Вардена ожидает не только хозяйку, но и его песью светлость. Женщина вполголоса выругалась и поспешила заняться хозяйством. Нужно было управиться побыстрее, чтобы не заставлять соседа-аристократа ждать. Ведь это невежливо, не так ли?
Спустя четверть часа Лив уже оседлала велосипед и, свистнув Перцу, покатила по извилистой тропке, ведущей через холмы к поместью лорда Вардена. Рассветный туман стелился по распадкам, а скалистые уступы Песьей горы уже золотили первые утренние лучи. Птицы щебетали, комары звенели, кузнечики тоже не отставали, стрекоча как мотор биплана, и даже скрип плохо смазанных «звездочек» велосипеда вплетался в этот праздничный июньский хор вполне гармонично. Перец, деловито задиравший лапу то у камня, то у разросшегося репейника, то отставал, то обгонял хозяйку, а потом и вовсе нырнул в высокую траву в поисках добычи. Оленьи гончие, как и следует из названия, собаки, выведенные для охоты на крупную дичь, однако пес Лив, несмотря на аристократическое происхождение, не брезговал и мелочью. Хотя мышкуют обычно только суки, Перец в этом вопросы демонстрировал приверженность равенству полов, и когда довольная его морда высунулась из кустов, из огромной пасти свисал мышиный хвостик.
— Допросишься ты теперь у меня котлет! — попеняла Лив разбойнику. В ответ кобель взмахнул хвостом, уже украшенным целыми гроздьями колючек, и вернулся к своему занятию. Здесь, среди холмов и лугов Эспита, даже такой большой пес вполне способен был прокормить себя сам, но во-первых, совсем уж откровенного разбоя Лив не одобряла, а во-вторых, Перец был лакомкой и сластеной, предпочитая плотный домашний завтрак той жалкой дичи, за которой еще целый день бегать надо. Исключение он делал только для мышей.
Женщина привычно крутила педали, полуприкрыв глаза и подставив лицо ветру и солнцу. Тропку эту за прошедшие годы она изъездила вдоль и поперек, выучив каждый камушек и помня наизусть самую последнюю ямку, поэтому смогла бы и вовсе не открывать глаз до самых ворот поместья соседа. Вот сейчас, за кустом малины, нужно повернуть влево и катиться себе вниз по склону, давая отдых ногам…
— Гав! — солидно подал голос Перец и стрелой помчался напролом сквозь лопухи, сурепку и кипрей. — Гав!
Из разнотравья слаженно ответил столь же басовитый дуэт. Брат и сестра Перца спешили поприветствовать родича, а вслед за ними и лорд Варден окликнул соседку:
— Доброе утро, моя дорогая!
Нестарый еще человек в том возрасте, когда мужчин принято называть «интересными», Варден Тай лорд Эспит сидел на крупном охотничьем жеребце соловой масти так ловко, что на язык так и просилось что-то насчет «грации прирожденного аристократа и наездника». И напрасно. Потому что как раз прирожденным он не был — ни дворянином, ни кавалеристом. Варден Тай этот свой жизненный круг начал где-то в южных заморских колониях Вирнэя, откуда и привез тягучий мягкий акцент, любовь к широкополым шляпам и послеобеденному отдыху, сложным гитарным переборам, крепким сигарам и знойным женщинам.
Пожалуй, только морским и подземным ведомо, какую жизнь вел будущий лорд Эспит до той поры, пока нога его, обутая в армейский высокий ботинок, не ступила на скалистые берега этого острова. В отличие от других эспитцев, Варден прибыл сюда не двадцатиоднолетним юнцом, а вполне состоявшимся мужчиной тридцати с небольшим годов, обладателем небольшого капитала и столь же невеликого семейства. Госпожа Илора Тай, по свидетельствам все замечающих соседей, представляла собой жгучий коктейль из южного темперамента, огненных очей, медных кудрей и фигуры настолько сочной, что завистливые островитянки единодушно принялись изощряться в ядовитых эпитетах касательно ее форм. Детей у пары не было, что, вероятно, и к лучшему. Потому что семейное счастье в тихой гавани было очень недолгим. Не прошло и трех месяцев после прибытия, как Варден был единогласно избран всей общиной лордом Эспитом и получил в пожизненное владение поместье и угодья, однако красавица-жена внезапно и странно покинула его спустя очень недолгое время. Хотя, казалось бы, чего еще желать женщине, все повадки которой прямо-таки кричали о, прямо скажем, не слишком высоком происхождении? Пусть титул и не наследственный, однако все ж таки леди, а не танцорка из летнего ресторанчика! Для обитателей Эспита подобный кульбит объяснений не требовал, ведь у каждого в частной жизни хватало своих странностей, однако у чужаков семейная драма лорда Вардена вызывала оторопь. Особенно у курортных дам. Кем надо быть, чтобы сбежать от такого мужчины? Какого? О!
