— И ты готова действительно отказаться от всего этого? — тихо спросил Хил, когда они, дрожащие и оглушенные, лежали рядом.
— Нет, — вздохнула она, — Но я готова рискнуть.
А вот спрашивать: «А ты готов?» Фрэн не решилась. Ветеран двух войн отлично знал, что такое настоящий риск.
— Хорошо. Тогда пойдем к доктору Хамнету.
— Заодно посмотрим на улов дамы Тенар поближе, — оживилась Тэранс-младшая.
— Ты любопытная, как кошка.
— Муррр!
Она грациозно потянулась всем телом, заставив Хила снова пожалеть о том, что времени у них действительно осталось мало. Если Мерерид Тэранс примчится к Исилу и не застанет там Фрэн, будет скандал, причем скандал грандиозный, который может спугнуть не только гостя, но и половину Эспита. Она такая, она может.
Глава 5
Дагейр Исил Хамнет. Эспит
Как и большинство эспитцев, доктор Хамнет не мог похвастаться достатком. Даже совмещая врачебную практику с обязанностями аптекаря, ему приходилось экономить. Много ли заработаешь на истерии Мерерид Тэранс и мигренях Элисона Рэджиса? Сезонные простуды и периодическое похмелье не в счет. Островитяне жили на свежем воздухе, умеренно занимались физическим трудом, а потому хворали гораздо реже, чем обитатели городов, где смог, грязь и скопление микробов. Доктор, разменяв шестой десяток, и сам не жаловался на здоровье. Даже унаследованная от родителя подагра и та отступила перед скудностью лекарского бюджета, который не позволял Исилу злоупотреблять мясом и вином. В одном не мог отказать себе добрый эспитский доктор — в дорогих сигарах. Ради нескольких глотков ароматного дыма прирожденный жизнелюб добровольно обрекал себя на жизнь аскета. А вожделенные сигары попадали на Эспит с помощью Берта Балгайра.
— Нет, вы это видели? — возмущенно бухтел Исил, кивая на окно эмиссариата. — Ей давно пора выписать успокоительное.
Доктора можно понять — сигары были так близко, а их стерегла злющая Овчарка.
— Я заплатил Берту вперед, понимаешь, — пояснил доктор целиком и полностью разделяющему его скорбь Рэджису. — У меня нет сейчас лишней двадцатки на штраф! Эта с-с-су…эмиссарша доведет меня до инфаркта.
Высокий и поджарый, похожий на тренированного гончего пса, Исил Хамнет менее всего претендовал на роль жертвы, павшей от разрыва сердца.
— Поторгуйся с ней, — предложила умиротворенная Фрэн.
Она развлекала себя самым что ни есть женским способом — за неимением духов, нюхала ароматические масла.
— Лучше будет надавить на самого Берта. Клиенты не виноваты, что наш Бертик снова не угодил Скайре в постели.
— Хил! — возмутилась ведьма.
— Что? Плохо бабу свою ублажил, а мы должны платить лишнего? Вот еще!
— Ты мог бы выразиться как-нибудь деликатнее, что ли.
Армейская служба наложила на характер Рэджиса неизгладимый отпечаток.
— Деликатнее? Могу, — ветеран уже открыл рот, чтобы полнее, сочнее и ярче выразить свою мысль, но вовремя заметил, что через дорогу прямо в дом к доктору идут задержанные Лив мужчина и девушка. — О! Вот и познакомимся. Фрэн, оторвись от вонючек!
И прямо на глазах из угрюмого желчного солдафона превратился в радушного островитянина.
— А девочка ничего так, а? — подмигнул он Фрэн эдак игриво, о чем тут же пожалел.
— Мерерид натравлю, — процедила ведьма, продолжая радостно улыбаться уже входившим в приемную гостям.
Верэн. Эспит
Не сказать, чтобы Верэн Раинер впервые увидела настоящего дипломированного доктора. Из тех, что берут за прием столько, что дешевле помереть, похоронить и справить достойные поминки. В конце концов, она первой среди женского населения Озанна сделала себе прививку от скотьей язвы. Но мурранский лекарь такой волны смущения, как доктор Хамнет, у девушки не вызывал. Одно дело пожилой скучный толстячок в очках, а другое — моложавый стройный господин, которому лучики-морщины и густая седина в коротко стриженых волосах только добавляли импозантности.
«Что за остров такой? Тут все мужики, как на подбор! Всяк на свой лад хорош, конечно, но до чего же приятные и обходительные», — размышляла Верэн, переводя взгляд с доктора на его посетителя — светловолосого, слегка небритого господина средних лет в потертой серой куртке имперского пехотинца. У папаши Раинера такая же была, трофейная, снятая с мертвеца где-то в поле между Огастином и Сурри.
— Называйте меня Хил, — весело сказал бывший враг мурранской республики и сжал пальчики Верэн в ладони — сильной и теплой, покрытой твердокаменными мозолями.
— А меня — Фрэн.
Если бы змеи умели говорить, то у них был бы именно такой голос — тихий, шелестящий, струящийся, чуть прохладный, но таящий угрозу. Волосы темноглазой Фрэн извивались тугими кольцами, не сдерживаемые ни шляпкой, ни косынкой. А по губам змеилась улыбочка.
— Оч-чень приятно, — пролепетала хадрийка и смутилась едва ли не до немоты под ледяным взглядом новой знакомой.
— Пройдемте в смотровую, — церемонно пригласил доктор, спасая Верэн от самовозгорания. Щеки её уже полыхали изнутри, словно перцем натертые.
В чистенькой комнатке всё было либо зеленым в тон врачебному халату, либо металлическим и эмалированным, как в самой настоящей больничной палате. И еще эти поблескивающие в круглом лотке зловещего вида инструменты… Брррр!
— Присаживайтесь, сударыня. Вот стул. Вас зовут…э…
— Верэн.
Но симпатичный доктор продолжал глядеть на девушку испытующе, словно ждал еще чего-то, прежде чем записать в бланк.
— Верэн Раинер. Имя пишется через «э», а фамилия — через «е».
— Да, да, я понял. Как вы себя чувствуете, госпожа Раинер?
— Хорошо. Я — здорова.
Но на слово эспитский лекарь не верил, а потому сначала попросил показать ему горло, затем оттянул нижние веки, убедившись в отсутствии признаков желтухи. Посчитал пульс, попросил разрешения посмотреть в уши, касаясь легко и почти невесомо.
— Расстегните блузку и покажите мне кожу в области декольте. Замечательно. Теперь я прослушаю ваши легкие.
— Трубочкой?
— Именно, юная госпожа. Дышите глубже. Дышите.
От коротких волос наклонившегося доктора так приятно пахло лавандой и розмарином, что больше всего хотелось именно дышать.
— А теперь не дышите, — проворковал островитянин. — Отлично.
И улыбнулся краешком губ. С ним, как и с Бертом, хотелось целоваться до изнеможения, до обморока.
— А как вы спите, Верэн?
«С тобой было бы просто замечательно. Или с Бертом… Ой! Это не остров, а источник искушения какой-то», — испугалась собственных мыслей целомудренная хадрийка.
