Граждане дружно и можно сказать воодушевленно согласились, лица их озарились неподдельной радостью и предвкушением.
Лансу оставалось лишь затравленно оглядываться по сторонам. Он встретился взглядом с потрясенной до глубины души Верэн Раинер. Девчонка забилась в самый уголок и боялась даже пошевелиться. «Великая Мельница! Куда мы попали?» легко читалось в её круглых глазах. Лэйгин её прекрасно понимал.
— И, поскольку очевидных причин сводить счеты с жизнью именно сейчас у господина Фирска не было, — эмиссарша продолжила вещать, картинно заложив одну руку за пояс, а другую — простирая к остывающему телу: — а возможность прикончить его, напротив, у каждого из нас была, я вынуждена объявить эту смерть подозрительной. — Она выделила последнее слово паузой и голосом, чтобы ни у кого не осталось сомнений — именно «подозрительная смерть», и никак иначе!
— Мы начинаем расследование! — Лив прервалась на вдох, дабы дать согражданам возможность выразить восторг и энтузиазм. — Вот так-то. А теперь, помогите-ка мне его снять. И надо решить, где хранить беднягу Джая все это время. Протухнет ведь!
И тут началось самое интересное — торг за помощь следствию путем размещения покойного в частном леднике. Островитяне бились за каждый орик из обширного государственного кармана её величества, ибо такого рода участие в расследовании оплачивалось из казны. Весьма щедро оплачивалось.
Сметливая хадрийка послушала речи островитян и быстро уразумела простую вещь — выдать смерть несчастного Джая убийством было эспитцам крайне выгодно. И напротив, пользы от его самоубийства — никакой, одни лишь расходы. А пока идет расследование — её величество награждает законопослушных граждан за посильное содействие правосудию.
«Как умно! — невольно восхитилась Верэн. — Какие у них тут законы правильные!»
Её земляки поступили бы точно так же. И типуса, вроде Лэйгина, преспокойно упекли в кутузку, не взирая на степень его виновности. А не попадай в щекотливые ситуации и подозрительные истории!
Но объяснять зазнайке-археологу, что тут к чему, девушка не стала из принципа. Вот еще! Раз он такой умник, то пусть сам и додумается. Ученый-верченый!
И с нескрываемым восторгом воззрилась на Берта. Ах, какой же он был мужественный. Хоть и помятый, и заспанный весь. Впрочем, настоящий мужчина после долгого дня и должен спать крепко.
Лив, стоя, будто скала посреди стремнины, благостно взирала на ажиотаж и перечисляла, загибая пальцы:
— Так. Вы, доктор, проведете вскрытие. А я — привлеку помощников из числа добровольцев и осмотрю с ними дом Фирска. Да! И проведем опрос свидетелей. Свидетелей — это значит, всех! Каждый должен отчитаться, где он был этой ночью и чем занимался…
Островитяне кивали с понимающим и умным видом. Конечно же! Кто же не слыхал про «алиби»?
— И еще… — тут дама Тенар насторожила уши, заслышав стрекот мотоциклетного мотора. Над дорогой возникло облако пыли, приближавшееся довольно быстро. Лорд Эспит мчался, стиснув руками в толстых крагах руль своего железного коня, неотвратимый, как некогда рыцари Ордена Зорких, известные поборники справедливости и любители штрафовать и карать злодеев.
— О! Милорд! Как вы кстати!
Лорд Варден Тай всегда появлялся вовремя — такая уж у него была особенность.
Варден Тай лорд Эспит. Остров Эспит
Нельзя сказать, что суждения Лив дамы Тенар пользовались у лорда Вардена безграничным доверием (о доверии вообще рассуждать как-то неуместно, когда имеешь дело с эспитцами), однако частенько госпожа эмиссар оказывалась права. Вот как теперь. Сказала, еще ни единым взглядом не коснувшись заморского гостя, как отрезала — проходимец! И ведь не в бровь, а в глаз попала — проходимец и есть. Кому, как не Вардену Таю, во времена иные и в местах далеких известному как Ловкач Тай, разу не признать «коллегу»? Свояк свояка, и так далее.
Ланс Лэйгин вызывал у лорда Эспита отвращение, не потому, что знаменитый гробокопатель был так уж мерзок, нет, напротив — симпатяга и любимец дам, это же сразу видно. И серебряные ложки, о судьбе которых так тревожилась Лив, наверняка не прикарманит. Дело в другом. Как многие бывшие авантюристы, покончившие с прошлым и нашедшие свою уютную гавань и место под ласковым солнцем, Варден Тай напрочь перечеркнул свои былые «достижения». И крайне не любил, когда приходилось о них вспоминать.
И, как назло, Лэйгин этот не только принадлежал к той же породе, что и нынешний лорд Эспита, но и ухватки имел сходные. Два шакала, конечно, не ужились бы на одном клочке суши, но Варден давно уже сменил шкуру, и заезжий любитель покопаться в могильниках был ему не соперник. А просто раздражал. Но зато как!
Именно поэтому его милость и пролил на подозрительного гостя всю изысканную вежливость, гостеприимство и учтивость, коими успел прославиться. Раз уж этого пройдоху придется принимать, то будем же с ним любезны и да не уподобимся любопытным обывателям, алчным контрабандистам и рявкающим эмиссаршам. Совсем необязательно становится на четвереньки и облаивать собаку, достаточно просто скомандовать ей: «Место!» А, если понадобиться, то и шею свернуть, не опускаясь до ругательств и не меняясь в лице. Вежливо, любезно, как то пристало повелителю острова Эспит.
Но видят морские и подземные, как же это непросто!
Берт и Лив. Эспит
— Негодник, — бормотала дама Тенар, против своего обыкновения не загибая пальцы. — Обманщик. Проныра. Ворюга. И… и потаскун! Где мой марочный «Тейран»?
Берт не отвечал. Во-первых, оправдываться бессмысленно, всё ведь верно излагает эмиссарша. Точно так, и негодник он, и проныра. Насчет ворюги можно поспорить, а потаскун слишком уж вульгарно звучит, но суть неизменна. Повинную голову меч не сечет, а спорить с женщиной — себе дороже. Тем паче, что во-вторых дама Тенар, прижавшая-таки Рыжего в укромном уголке между кустом сирени, сортиром и забором, слышала только себя, а ко всему прочему уши ее оставались глухи. Не за одно перерождение выработанный навык! Лив токовала и ворковала, дорвавшись, и не намерена была терять ни единого мига этого краткого уединения. Кто ж знает, что случится через час, не говоря уж о сутках? Летний фестиваль неумолимо приближается, по острову бродит предназначенный морским и подземным искатель, а значит — самое время радоваться жизни.
— Мурлыкаешь так, что тебе все кошки обзавидовались, — усмехнулся Берт, когда госпожа эмиссар изволила от него отлепиться. — Смилостивилась бы, замолвила словечко да штраф урезала, а, жизнь моя?
— Не дождешься! — мигом протрезвела разомлевшая было женщина и жакет свой одернула. — Не умасливай меня, Лис. Не выйдет. Вы все — обнаглевшие нахлебники на шее морских и подземных, и ты — первый среди них!
— Даже так? — он отстранился и бровь выгнул, разом превращаясь из веселого разбитного контрабандиста в того, кем был на самом деле — хладнокровного и весьма неприятного типа, который мало чем погнушается ради своей цели. Что ж, стремления практически всех островитян, и Берта в том числе, Лив отлично знала. Не разделяла и не уважала, но знать была обязана.
