— Мы пытались разделить нападавших. Ульвахам с Ёрном отвлекли, мы впустили шестерых, и я закрыл ворота, — продолжил Савелий.
— А мы вам сломали дверь с другой стороны.
— Теперь уже не важно. Помогите подняться на огневую точку, и я вас прикрою. Наум и Мартын во дворе, с ними Урге и какой-то рыцарь, очень похож на того Дитриха. Всего человек двадцать. Скосарь и еще трое нянек пошли уводить совет старейшин и женщин с детьми в погреб. Уже должны были вернуться.
— Кто затеял драку? — спросил я, спихивая плечом тяжелый засов с ворот.
— Люди рыцаря убили одного из старейшин. О чем говорили — не знаю, прости, мастер, язык с трудом дается.
— Остальные, если не будут больше лезть в драку, — пусть живут. Я во двор. Оба прикройте, по возможности. Приготовьте сигнальные гранаты. Махну руками — кинете. Все! По местам!
Прошка подсадил Савелия на потолочную балку и мигом вскарабкался следом. Я еще помедлил, помогая Ёрну закрепить повязку на груди Ульвахама. Наконец, убедившись, что стрелки заняли позиции, я с грохотом выбил засов. Во внутренний двор вела широкая лестница, выложенная из обтесанных бревен. Когда я распахнул ворота, вниз по ней сбежали не меньше десятка осаждающих. Все хорошо вооруженные, все незнакомые. Один тут же выстрелил из арбалета, но обычная стрела просто срикошетила от ребристой поверхности набедренного щитка. В ответ на это мой доспех с угрожающим шипением выпалил веером пятерку стальных дротиков, пробив голову арбалетчика и ранив стоящих рядом. Я только заметил, что одному срезало ухо и кому-то пробило плечо насквозь. К сожалению, это был последний выстрел. Больше пневматическая навеска не могла нормально функционировать. Я потратил весь накопленный запас сжатого воздуха. Чтобы его пополнить, придется побегать, но двор полон народу, так что теперь это просто лишний груз. Шаг за шагом, спускаясь по ступеням, я сбрасывал с себя странного вида трубки и щитки, накладки и шарниры. В сторону отлетел и щит, и наручи со встроенной пневматикой. Один из кудлатых верзил, стоящий не очень далеко от меня, вдруг дико завопил и бросился в атаку, как тут же упал навзничь. На фоне его боевого клича выстрел винтовки был бесшумным. Лишь я один в наступившей тишине услышал, как где-то надо мной под самой крышей дворца тихонько щелкнул затвор винтовки и зашипел рычаг самовзвода. В плотной толпе на площади легко было заметить братьев. Вокруг них было больше свободного места. Только шевелящаяся, стонущая куча-мала из избитых тел. И только два брата твердо стояли на ногах. В руках булавы и обрывки цепей. Я взмахнул рукой, словно приветствуя их. Передо мной, разметав толпу, грохнули два взрыва. Завизжала фейерверком искр пара сигнальных гранат. Мгновение нападавшая на братьев толпа во дворе больше напоминала застывшие восковые фигуры. Чуть позже все немного оживились и стали пятиться, так же как и те воины, что встретили меня на лестнице у ворот. Еще один гортанный вопль, и четверо крепких парней, явно не из местной дружины, бросились на лестницу. Не знаю почему, но был просто уверен, что произойдет что-то подобное. Никто из присутствующих не мог поверить, что такая толпа похваляющихся то и дело друг перед другом героев отступает от одного противника. Стрелки сработали на удивление слаженно. Одному нападавшему пробили руку, второму пах. Третий вырвавшийся мне навстречу получил такой сокрушительный удар молотом, что беднягу просто сложило пополам, причем бил я в область крестца, по спине. Встреча с восьмикилограммовой кувалдой сломает позвоночник кому угодно даже сквозь жесть доспеха. Последний на мгновение исчез из виду, но когда я нашел его взглядом, то понял, что и этот не жилец. Кинжал Ольги торчал у солдата под подбородком, выходя острием через глазницу.
— Ну что, бравое войско, — выкрикнул я, — вы пришли воевать или умирать?! — Эхом моих слов прозвучал перевод всего сказанного из уст ведьмы, невозмутимо вытирающей острое лезвие о плечо перепуганного, замершего, как статуя, солдата. — Я прибыл в эти земли с надеждой увидеть благородных воинов, а не дворовых псов. На самом деле вы просто шайка грязных мародеров, в которых нет ни капли доблести. И что же мне остается? Скажу вам честно, выбор невелик. Либо убить вас всех и забрать себе все, что пожелаю. Либо научить вас быть не просто горсткой оборванцев, а воинами, достойными своих богов!
Правду сказать, в этот момент я больше доверял Ольгиному переводу, чем собственной красноречивой болтовне. Ведь давно известно, что, если говорить напористо, дерзко, с огоньком, смысл слов доходит лишь фрагментами. Цепляется важными словами, выделенными интонацией или выкриком. Ольга просто бубнила, в то время как я зашелся ораторским пылом, гася в себе прилив адреналина. Продолжая двигаться вперед, я нарочно делал так, чтобы толпа еще больше расступилась вокруг меня. Все предыдущие планы и мысли, интриги и подобранные слова осыпались, как карточный домик. Я импровизировал, тянул время, занимал выгодную позицию, уже точно решив для себя, что буду делать.
— Одни из вас пришли с рыцарем и наемниками, которые работают за деньги. Их я не уважаю, но и претензий к ним не имею. Другие когда-то присягнули на верность своему королю. Урге, если не ошибаюсь. Ведь так зовут этого выскочку?! Будь он достойным королем, то битва, которая так резво началась и к началу которой я опоздал, так бы до сих пор и продолжалась. Но вдруг в вас всех зародилось сомнение! Почему вы должны драться друг против друга? Почему ваши дети, жены и старики должны стать свидетелями братоубийственной резни. Я вам отвечу. Ваш король — клятвопреступник. Он чуть не опозорил род Бьерна, но я, как равный Бьерну, могу смыть это позорное пятно…
— Хольмганг! — выкрикнула Ольга и указала кинжалом на стоящего возле резного столба высокого блондина с топорами в обеих руках.
Толпа расступилась еще больше, образуя неровный круг. Ольга прошлась вдоль этого круга гортанно и, тоже повышая тон, договаривала собственную версию перевода. Затем остановилась возле меня.
— Хольмганг — это дуэль. Урге слабак. Ты с ним легко справишься, какое бы оружие он ни выбрал.
Возбужденные люди стали смещаться в стороны, разбредаться на кучки. Звон оружия прекратился повсюду. Женщины и старики выходили из неприметных сараюшек в таком количестве, что не понятно становилось, как они до этого туда все поместились. Все они бросились разбирать кучу избитых вояк, выискивая своих родных. Пугливо шарахаясь от устало бредущих в обнимку братьев-близнецов, прыснула во все стороны вездесущая ребятня и помчалась занимать все возвышенные места. Откуда-то из толпы вышел Скосарь с двумя стрелками, они стали раскладывать позади меня оружие, все, которое только могли собрать. Копья, булавы, палицы, мечи, топоры, пики. Туда же, в эту кучу железа, я отбросил и свой молот. Мартын с Наумом, устало присев прямо на землю рядом с этим арсеналом, стали перебирать оружие, откладывая поврежденное. Со стороны Урге происходило примерно то же самое. Я прикинул шансы и решил, что в данной ситуации доспех только помешает. Взяв у одного из своих стрелков короткий нож, я стал срезать крепежные ленты верхних накладок. Вовремя сообразивший, что я делаю, Скосарь помог разобраться с винтами на кирасе и вороте. Скинув с себя всю тяжесть железа, я остался голым по пояс в суконных стеганых брюках и сапогах со стальными наголенниками. Молодые воины, образовавшие круг, предусмотрительно попрятали оружие и теперь нехотя пропускали вперед старейшин под охраной уцелевших стрелков. Мои бравые рязанцы держали винтовки на изготовку. Расчищая путь и покалывая нерасторопных зевак штыками, они подвели старцев к Ольге. Она тут же, выразительно жестикулируя, заговорила с ними. Деды в ответ что-то бубнили, но в основном одобрительно кивали. Один из стариков подошел ко мне и стал что-то говорить. Подоспевший Сурт, все еще трясущийся от страха, стал переводить.
