Нельзя наступать на те же грабли снова.
— Нужно поговорить, — в конце концов произносит Кэт тихим голосом. — О нас.
— Нет никаких «нас», Кэт.
— Да, я знаю, на вечеринке по случаю твоего дня рождения я тебя напугала. Когда чуть… не поцеловала тебя, — говорит Кэт, сопровождая слова глубоким взволнованным вздохом. — И теперь ты ведешь себя странно.
Нет, это я чуть не поцеловал ее. И если уж я чего-то и боюсь, так это того, что мой отец — супергерой и, вполне вероятно, именно тот, который смотрит на меня с экрана. К Кэт это никакого отношения не имеет, но она определенно видит, что со мной что-то не так, просто по моему поведению, даже не зная о букве «X» на пальце.
— Я хотела тебя поцеловать, — признается она, бросает на меня быстрый взгляд и опускает глаза. Нащупав пульт, она кладет его на тумбочку и начинает тискать одну из розовых подушек. — Мне показалось, что мы снова вместе, и…
— Погоди-ка, — говорю я, предостерегающе выставляя вперед руку. — Мы не «снова вместе». — Начинаю смеяться. Мне правда смешно, хотя я бы охотно сказал ей то же самое. — Не понимаю, почему ты так решила.
Кэт закусывает нижнюю губу.
— То есть ты хочешь сказать, что все время сидишь у меня в комнате, прижимаешься ко мне, и все это просто так?
— Я к тебе не прижимаюсь.
Честно говоря, Кэт, конечно, права, и то, что мы с ней делали последние несколько недель, вполне заслуживает слова «прижиматься», но я никогда в этом не признаюсь. Приходится отодвинуться подальше, чтобы показать, насколько сильно она ошибается. Сердце начинает учащенно биться, потому что я понимаю: Кэт на меня охотится, а мне очень не хочется оказаться пойманным. Честно говоря, в душе она мне очень нравится, но ей об этом знать ни в коем случае не следует — зачем давать человеку в руки лишние козыри.
— Я чувствую, Кэт, что у нас с тобой… все кончено.
Это звучит фальшиво, даже для меня самого. Чувство вины пронзает грудь, как шпага, и я не могу смотреть на Кэт.
Но каждый раз, когда я думаю, как приятно было бы снова поцеловать ее, обнять, сказать кому-нибудь, что она моя девушка, к приятным картинам, рисуемым воображением, примешиваются воспоминания о том, как я вошел в спальню и застал ее целующейся с Питом. Она не была похожа на себя — придала себе чужое обличье: длинные светлые волосы, крепкая мускулатура и формы более пышные, но обнимал ее мой бывший лучший друг. Увидев, кто вошел, она преобразилась в саму себя и посмотрела на меня полными ужаса глазами — такими же, вероятно, какими смотрел на нее я.
Если бы она сохранила самообладание и не сделалась похожей на себя, я бы, возможно, никогда не догадался, кто передо мной.
— Дэмиен, — шепчет Кэт, — не будь таким. Я знаю, ты…
— Мы не можем быть вместе, Кэт. В прошлый раз ты тоже сказала, что я тебе нравлюсь, и посмотри, что из этого вышло? Если бы я действительно тебе нравился, ты бы не стала целоваться с Питом. Зачем же ты сама все испортила?
Глаза Кэт наполняются слезами.
— Прости меня, — говорит она сдавленным голосом, в котором слышатся скрытые рыдания. Не выдержав, Кэт заливается слезами. — Я совершила ошибку. Я просто… не знала, как важно то, что происходит между нами. Не знала, как много это значит для меня, и когда открыла в себе способность превращаться в кого угодно, мне захотелось стать другим человеком.
— На моем дне рождения, Кэт? В моей спальне? На моей кровати?!
— У меня даже в мыслях не было сделать там что-то нехорошее! Мне просто захотелось побыть одной, а Пит пришел посмотреть, что со мной. Он пытался меня утешить.
— Полагаю, у него получилось. Раз уж ты засунула язык ему в рот. Отлично.
Кэт начинает рыдать по-настоящему и ответить мне не может. Ей тяжело, я понимаю, но после года бесплодных попыток догадаться, зачем она разбила мне сердце, полагаю, у меня есть право задавать вопросы.
Кэт еще крепче сжимает подушку.
— Все началось с простого разговора. Пит говорил о том, как здорово иметь возможность быть похожим на кого угодно. А потом…
— А потом ты превратилась в женщину, более привлекательную, чем ты есть, и принялась с ним целоваться.
— Ну, как-то так. Мне так противно было быть собой, а на твоей вечеринке было столько девушек, Дэмиен. И ты флиртовал со всеми. Я тебя еще не знала тогда так близко, как сейчас. И даже не думала, что смогу когда-нибудь стать такой красивой, как они. Мне казалось, шансов у меня мало.
— Но мы уже были вместе, Кэт. Я бы с тобой так не поступил.
— Ты думаешь, теперь я этого не знаю?!
Лицо у Кэт заплаканное, глаза красные.
— Ты мне так нравился, а я не могла понять, почему ты со мной, при том что у тебя есть выбор из доброго десятка других девушек. Пит пришел посмотреть, что со мной. Все случилось так быстро, и мне показалось, что в том, что мы делаем, нет ничего особенного, тем более что ты меня все равно скоро бросишь. А потом я увидела тебя в дверях спальни. У тебя был такой обескураженный вид. Но не тебе одному потом было больно, знаешь ли.
— Да, конечно.
Что ж, я готов поверить, что ей было больно, когда мы расстались. Тогда я не поверил бы, а сейчас — почему нет. Только этого недостаточно.
— То, что ты говоришь, не меняет сути дела. Ты сама все испортила, и то, что было, уже не вернешь.
Кэт закрывает глаза руками и начинает рыдать еще громче. Где-то в глубине меня растет желание обнять ее и утешить, сказать, что я не хотел сказать ничего плохого, что все будет хорошо. Я мог бы вернуть все, что у нас с ней было, и, как знать, может, на этот раз все действительно получилось бы как нельзя лучше. Но есть и другое: я никак не могу отделаться от мысли, что Кэт получила то, что заслужила. Она причинила мне боль, и я что-то не помню, чтобы она страдала и плакала в то время. В конце концов я все-таки обнимаю Кэт, потому что терпеть не могу быть жестоким по отношению к ней, но говорить, что все будет хорошо, воздерживаюсь.
— Мы с тобой лучшие друзья, Кэт. Ты для меня много значишь. Но мы так и останемся друзьями. Мы могли бы быть вместе, но, как видишь, этого не случилось. Понимаешь?
Плечи Кэт трагически поникли, она плачет, из носа капает прямо на губу. Уткнувшись лицом мне в грудь, она молча кивает. Ей так плохо, что говорить она не может.
Повисает долгая, неловкая пауза.
Малиновый Огонь продолжает пристально смотреть мне в глаза с экрана телевизора, но теперь возникает впечатление, что он на меня сердится за то, что я обманываю Кэт. Но что было бы, если бы я сказал Кэт правду, признался, что я с ума по ней схожу, если бы мы снова сошлись и ничего бы из этого опять не вышло? Как быть, если она снова предпочтет мне кого-то другого? Вот уж после этого мы бы и друзьями не смогли остаться. Сколько раз еще мне пришлось бы разрывать с ней отношения, прежде чем все действительно было бы кончено?
