Бриони была так поражена, что на несколько мгновений лишилась дара речи.
— Вы… называете Книгу Тригона собранием пустейших баек? — спросила она наконец, и голос ее дрогнул от такого святотатства.
— А как ее иначе назвать, дочка? — ободрительно хлопнула ее по руке Лисийя. — Мало того, что все эти выдумки нелепы, они еще и совершенно бессмысленны, потому что в большинстве своем не служат никакой цели. Крупицы правды в ней тоже встречаются, надо отдать ей должное, но они перемешаны с таким количеством чуши, что извлекать их — неблагодарное занятие. — Она бросила взгляд на горшок с похлебкой. — Сними его с огня, пока вода окончательно не выкипела, и продолжим разговор.
Ночь вступала в свои права, и Бриони, несмотря на пережитые волнения, отчаянно хотелось спать. Увидев Лисийю в истинном обличье, она испытала настоящее потрясение, но после прониклась к ней доверием. Теперь принцесса не сомневалась: здесь, в пристанище лесной богини, с ней не случится ничего плохого. Что до самой Лисийи, то она вроде бы питала к принцессе искреннее расположение и не собиралась причинять ей вред.
— Пахнет вкусно, — заметила Бриони, снимая с огня исходивший паром горшок.
— Это розмарин, — пояснила Лисийя. — Он придает похлебке приятный запах. Сейчас мне на память пришла песня, которую ты распевала в лесу. Ничего не скажешь, отличный образец современной галиматьи. Ловкач-поэт отовсюду крадет по кусочку — кое-что из стихотворений других рифмоплетов, кое-что из твоей драгоценной Книги Тригона — и из всего этого лепит новое творение. Это ж надо такое придумать — заявить, что Зории помогал Зосим. Бред, да и только! Уж кто-то, а Зосим Хитрец ни разу в жизни палец о палец не ударил, чтобы кому-нибудь помочь. Уж я-то его знаю, как облупленного. К твоему сведению, он приходится мне кузеном.
Бриони, поглощенная едой, молча кивнула. Принцессе было так приятно вновь чувствовать себя здоровой, что она решила не думать ни о каких возможных опасностях и бороться с ними по мере поступления.
— Насчет Зории твой обожаемый поэт тоже насочинял немало вздора, — продолжала старуха. — Разумеется, никто и не думал ее похищать, что бы там ни говорили потомки Суразем. Красотка убежала с Хорсом по собственной воле. Втрескалась в него по уши, как часто бывает с девчонками.
— Втрескалась по уши? — одними губами прошептала Бриони.
— Об этом тебе никогда не говорили? Тебе вбивали в голову бредни о героизме богов клана Суразем и подлости потомков Онейны. А на самом деле война вспыхнула по милости Перина Громовержца. Слишком уж он был хвастлив и надменен, не мог допустить ни малейшего соперничества. Кстати, Громовержцем его прозвали потому, что он при малейшей вспышке гнева принимался орать, а голос у него был оглушительный. Впрочем, обо всем надо рассказывать по порядку. Вот только с чего начать?
— С самого начала… — неуверенно предложила Бриони.
Она только что проглотила последний корень бархатца, оставшийся на дне горшка, и ее глаза закрывались. Лисийя рассуждала о материях, непостижимых для Бриони, а обволакивающая дрема не позволяла девушке следить за рассказом богини. Быть может, ее собеседница не обидится, если она ненадолго прикроет глаза, решила уставшая от борьбы со сном принцесса.
— Клянусь моей священной рощей, начать сначала невозможно, — заявила Лисийя. — Кстати, про рощу это не пустые слова. Мы с тобой сидим на поляне, где прежде была моя священная роща. — Старуха взмахнула костлявыми руками, похожими на птичьи лапы. — Можешь себе представить? Камни, на которых я ныне варю похлебку, раньше были моим алтарем. Люди приходили сюда и отдавали мне дань. Но, увы, все пришло в упадок с тех самых пор, как молния подпалила мой лес и пожар погубил лучшие деревья. Больше ста лет назад. Ничего не скажешь, Громовержец славно поработал. Никогда не поверю, что это вышло случайно. Как говорится, даже спящая собака временами рычит. Ох, видела бы ты, какие красивые березы здесь росли! Стволы белые как снег, и в лунном свете казалось, что они сияют. — Лисийя закашлялась. — Ох, до чего тяжко вспоминать минувшее. А что мне еще остается делать? Я ведь так стара.
Бриони в ответ лишь тихонько рыгнула. Она слишком быстро проглотила свою порцию еды.
— Хорошие манеры у нынешних принцесс, ничего не скажешь, — нахмурилась богиня. — Так о чем мы говорили? Ах да, ты просила начать рассказ с самого начала. Боюсь, прорехи в твоих знаниях слишком велики, детка, и я вряд ли сумею их заштопать. Откровенно говоря, я уже позабыла, какие нелепицы Перин и его братья внушили своим жрецам, а те — остальным людям. Но я попытаюсь рассказать тебе правду, которую тебе необходимо знать. Зо-Солнце взял себе в супруги Сва — Пустоту. У них было четверо детей, и старший, Руд Полуденное Небо, погиб в битве с демонами Древнего Мрака. Эта история известна всем, даже смертным. Сверос, которого мы зовем повелителем Сумерек, взял в жены свою племянницу Мади Онейну, вдову Руда. У них родилось двое сыновей, Змеос Белый Огонь и Хорс, повелитель Луны. Потом сестра Мади Онейны, Суразем, с которой они вышли из одного золотого яйца, соблазнила Свероса. Она принесла ему трех сыновей — Перина, Эривора и Керниоса. Так что от двух жен у Свероса, повелителя Сумерек, было пятеро сыновей и множество дочерей, да только стоит ли о них вспоминать. От этих сыновей ведут свой род великие боги и их извечные соперники. Но все это ты уже знаешь.
Бриони из последних сил старалась сидеть прямо и не склонять отяжелевшую голову.
— Более или менее, — пробормотала она.
— Наверное, тебе известно и то, что Перин и его братья восстали на своего отца Свероса, изгнали его из мира и обрекли на скитания в пространстве меж мирами. Но после этого три брата вовсе не стали правителями богов, чтобы там ни говорили ваши жрецы. Белый Огонь, которого вы зовете Змеосом, был старшим из всех детей Свероса, и он решил, что власть по праву принадлежит ему.
— Змеос Рогатый? — уточнила Бриони и слегка вздрогнула, причем не только от ночного холода, пробиравшего ее сквозь влажную одежду. С раннего детства она боялась рассказов о Змеосе, древнем змее, который похищает непослушных или лживых детей и поедает их в своей пещере.
— Так его называют жрецы Перина, — поджав губы, проронила Лисийя. — У меня никогда не было жрецов, хоть я и богиня, и я очень этому рада. Честно говоря, я не слишком жалую их братию. В благословенные дни, когда люди еще приносили мне жертвы, я была счастлива получить медовые соты или охапку цветов. Что до кровавого мяса, на него я и смотреть не хочу! Мясо животных нужно жрецам, думающим только о том, как насытить свои прожорливые утробы. А мне, богине, это ни к чему. И я не желаю, чтобы мои статуи стояли в холодных каменных храмах. Но хватит об этом, ведь мы говорим о другом. — Старуха, прищурившись, внимательно поглядела на Бриони. — Да ты спишь, девочка моя, — недовольно изрекла она. — Я пытаюсь рассеять мрак твоего невежества, а ты не даешь себе труда держать глаза открытыми.
— Простите, — смущенно пробормотала Бриони. — Но я так устала…
— Если хочешь спать, спи, — смилостивилась Лисийя. — Я ждала тебя целый день. Точнее сказать, много лет, потому что сюда давно не забредала ни одна живая душа. Так и быть, подожду еще несколько часов.
