— Надеюсь, скромные достоинства моего творения не разочаруют вас, милорд, — пролепетал поэт.
— Я тоже на это надеюсь, Тинрайт. — Хендон Толли довольно осклабился, как лиса, обнаружившая птичье гнездо. — Очень надеюсь.
Правитель Южного Предела вновь повернулся к Хавмору, вполголоса сказал ему несколько слов и направился к выходу, увлекая за собой Элан М'Кори так небрежно, словно она была собакой или плащом. Когда Хендону показалось, что Элан идет недостаточно быстро, он резко повернулся и ущипнул ее за плечо. Она лишь поморщилась и тихо застонала.
— Если я приказал тебе идти быстрее, потаскуха, ты должна лететь как птица, — сказал Хендон ровным спокойным голосом. — А если вздумаешь показать свой строптивый нрав в присутствии моего брата, пеняй на себя. Хоть ты и неуклюжая корова, придется тебе сплясать нам на потеху.
Хавмор и прочие свидетели этой безобразной сцены сделали вид, что ничего не заметили. В какой-то момент Тинрайту показалось, что все это — плод его разыгравшегося воображения. Элан, потупившись, безропотно последовала за Хендоном, и на ее белоснежном плече багровело пятно.
* * *
Когда длинное платье не сковывает движений, это странное и непривычное ощущение. Сестра Утта была чуть жива от смущения — свои голые ноги она видела лишь тогда, когда принимала ванну или готовилась ко сну. Еще вчера жрица Зории и думать не могла, что ей доведется разгуливать по улицам в бесстыдно обтянутых узких штанах.
Она была достаточно умна и не ругала принцессу Бриони, когда та захотела носить мальчишескую одежду. Однако в глубине души жрица Зории сознавала, что с девочкой творится что-то неладное. Возможно, причиной сумасбродных выходок Бриони была печаль, пропитавшая атмосферу замка. Но теперь сестра Утта отчасти поняла свою воспитанницу, без конца твердившую о том, что «по-настоящему свободной можно быть только в мужских штанах». Возможно, разговоры о том, что боги создали женщин слабыми, не имеют под собой ни малейших оснований, и если бы женщины одевались так, как одеваются мужчины, они бы сравнялись с ними в силе и ловкости?
«Нет, вряд ли, — сама себе возразила сестра Утта. — Мужчины сложены иначе, и это дает им определенные преимущества. Даже если женщина ростом выше мужчины, ей ни ля что с ним не справиться».
Но физическая сила отнюдь не является залогом превосходства, продолжала рассуждать сестра Утта. Иначе империями правили бы могучие львы и тяжеловесные быки. Этим миром владеют люди, они подчинили себе быков и хлещут их кнутами, заставляя тащить нагруженные повозки. Неужели принцесса Бриони права и женщинам приходится довольствоваться участью бессловесной скотины?
«А может быть, мы сами выбираем подобную участь? Но в чем причина нашей безропотности? Покорность свойственна прирожденным рабам. Власть хозяев не была бы такой прочной, если бы рабы не признавали ее… Пожалуй, меня слишком занесло, — спохватилась сестра Утта. — Все-таки приравнять женщин к рабам, а мужчин к хозяевам не вполне справедливо. Среди женщин есть немало таких, кто вертит мужчинами как хочет. Лучше мне оставить бесплодные умствования и думать о том, куда я иду. А то, чего доброго, забреду прямо в лагуну и утону!»
Сестра Утта огляделась по сторонам. До лагуны было еще довольно далеко — жрица лишь наполовину прошла Оловянную улицу и находилась около храма Онир Кима, то есть за пределами квартала скиммеров. Увидев башню храма и знакомые здания, сестра Утта с облегчением поняла, что не заблудилась. Никогда прежде ей не доводилось уходить так далеко от замка, за исключением тех случаев, когда она вместе с другими жрицами Зории пересекала дамбу, направляясь на весеннюю ярмарку.
Навстречу ей двигалось несколько мужчин, заполнивших почти весь тротуар. Подойдя ближе, Утта убедилась, что они не принадлежат к племени скиммеров. Судя по грубым небритым лицам и поношенной грязной одежде, то были простые работники. К немалому удивлению жрицы, они и не подумали уступить ей дорогу. Напротив, они уставились на нее с мрачным интересом.
«Я забыла, что теперь никто не видит во мне женщину, а тем более жрицу Зории, — напомнила себе сестра Утта. — Нечего ждать, что прохожие будут почтительно расступаться при моем приближении. Неужели эти люди ведут себя так бесцеремонно лишь потому, что считают меня мужчиной? Или они преградили мне путь по какой-то другой причине?»
— Эй, ты! — окликнул ее самый низкорослый из незнакомцев. Его ленивый самоуверенный тон свидетельствовал о том, что, несмотря на рост, коротышка имеет влияние на товарищей.
— За какой надобностью тебя занесло к нам, коротышка?
Столь пренебрежительное обращение задело сестру Утту, тем более что она сочла его совершенно незаслуженным. Для женщины она была довольно высокой и по росту не уступала обидчику, хотя была уже его в плечах.
— У меня здесь дела, — буркнула она, стараясь говорить низким голосом. — Прошу, дайте мне пройти.
— Дела в квартале скиммеров? — переспросил забияка, возвысив голос, словно желал довести до сведения всех остальных этот непристойный ответ. — И какие же, позволь узнать? Наверняка хочешь отыскать покладистую девку с рыбьими глазами?
От неожиданности сестра Утта на несколько мгновений лишилась дара речи.
— Вовсе нет. Я же сказал, у меня дела, — пробормотала она и тут же испугалась, что ее слова могут прозвучать слишком надменно. — Хозяин послал меня с поручением, — поспешно добавила она.
— Вот как? — изрек докучливый незнакомец. — Тебя, значит, послал хозяин. А твой хозяин какие делишки обделывает в квартале скиммеров? Бьюсь об заклад, хочет нанять рыбаков за бесценок и тем самым лишить бедных людей работы. Ох, парни, поглядите на этого красавчика! — воскликнул коротышка и зашелся лающим смехом. Сделав шаг вперед, он с ног до головы окинул сестру Утту взглядом — Мягкий и дряблый, как говяжий студень. Похоже, ты из тех, кому девки без надобности.
— Прошу вас, позвольте мне пройти.
Сестра Утта прилагала отчаянные усилия, чтобы скрыть дрожь в голосе, однако это ей не удалось.
— По-твоему, мы должны отпустить тебя подобру-поздорову? — усмехнулся коротышка, подходя к ней вплотную. От него так разило вином и потом, что у жрицы Зории закружилась голова. — И ты думаешь, мы так и сделаем?
— Сделаете, — раздался незнакомый голос. — Пропустите его.
И сестра Утта, и низкорослый забияка с удивлением обернулись и увидели совершенно лысого человека, вышедшего, должно быть, из какого-то бокового переулка. Лицо его пересекал шрам, из-за чего одно веко было опущено. Приглядевшись получше, сестра Утта поняла, что это скиммер. От компании рабочих, преградивших ей путь, покатилась волна ненависти, и сестра Утта ощутила это почти физически.
— Привет, рыбья морда, — процедил вожак. — Зачем же ты выбрался из своего пруда? К твоему сведению, эта часть города принадлежит людям с чистой кровью.
На лице скиммера не дрогнул ни один мускул. Для представителя своего племени он был довольно высок ростом и отличался крепким сложением, однако вряд ли мог дать отпор целой шайке врагов. Рабочие приблизились к нему, так что он оказался в плотном кольце. Скиммер улыбнулся — при этом его изувеченное лицо перекосилось, — вскинул голову и издал звук, напоминающий кваканье лягушки. Тут же на улицу высыпало не менее десятка молодых скиммеров, вооруженных чем попало. Кто-то сжимал в кулаке багор, кто-то, зловеще усмехаясь, поигрывал дубинкой.
