— А когда ты пойдешь туда, где разговаривают и поют? — услышал Чет голос позади себя.
Он вздрогнул от неожиданности и пролил пиво. В дверях стоял Кремень. Руки у него так испачкались, будто на них надели черные перчатки. Чет быстро убрал странный камень в мешочек и затянул шнурок, словно в рассматривании кристалла было что-то предосудительное.
— Туда, где разговаривают и поют? — переспросил он и тут же вспомнил, как мальчик чувствовал себя в склепе. — Нет. Сегодня я не иду на работу. Если тебе не нравится туда ходить, ты можешь оставаться дома с Опал. Она будет рада…
— Но я хочу туда. Пошли сейчас. Чет покачал головой.
— Сегодня выходной, малыш. У всех бывает выходной каждый десятый день. Сегодня выходной у меня.
— Но мне нужно туда. — Мальчик не сердился и не огорчался, он лишь настаивал на своем. — Я хочу пойти туда, где ты работаешь.
Кремень то ли не мог, то ли не хотел объяснить свой странный интерес к гробнице, и отговорить его не представлялось возможным. Чет подумал, что это может быть связано с кристаллом — ведь мальчик утверждал, что нашел камень во дворе храма, возле усыпальницы.
— Но я не могу работать сегодня, — убеждал его Чет. — Сегодня божедень, никто из каменщиков не придет. А звон кайла и зубила оскорбил бы слух тех, кто отдыхает.
«И на земле, и под землей», — невольно подумал он.
Работа в усыпальнице сделала его суеверным, хотя он по-прежнему считал, что не страдает от предрассудков, свойственных большим людям. И все же он не станет жалеть, когда работы закончатся и он покинет это место.
— Тогда, может быть, просто сходишь со мной? — попросил Кремень. — Отведешь меня туда?
Чет изумился еще больше. Обычно мальчик был очень сдержанным, несмотря на то, что вел себя немного странно. Насколько Чет помнил, только раз Кремень попросил о чем-то. Никогда раньше ребенок ни на чем так не настаивал: с упрямством армии, осаждающей крепость.
— Ты хочешь, чтобы я отвел тебя в склеп? — спросил Чет. Мальчик отрицательно покачал головой:
— Нет, в храмовый двор. Кажется, так он называется? Куда-нибудь туда. Просто сходим.
Кремень сдвинул брови, словно пытался что-то вспомнить, и вытянул руку в сторону двери.
Чет чувствовал себя так, словно открыл дверь собственного дома, а попал в чужой. Он поднялся и направился за мальчиком на улицу.
— Мы не пойдем тропами фандерлингов, — заявил мальчик, как бы между прочим. — Я не хочу проходить мимо того места, где говорят и поют.
— Если ты имеешь в виду усыпальницу Эддонов, то туда не ведут никакие туннели. И близко не подходят.
Кремень взглянул на него с сочувствием.
— Это не важно, — сказал ребенок. — Мы пойдем по поверхности.
— Послушай, разве ты не понимаешь, что у меня болят ноги и спина? Я хочу присесть.
Чет едва поспевал за ребенком, а тот поминутно срывался на бег и возвращался обратно — словно собака, преследующая добычу. Чету удалось перевести дыхание только раз, у Вороновых ворот. Стражники уже привыкли к фандерлингу с приемным сыном, но вид парочки по-прежнему забавлял их. На этот раз Чет даже обрадовался, что пришлось задержаться, пока стражники упражнялись в остроумии на их счет.
В конце концов, когда они шли извилистыми дорожками внутреннего двора по направлению к храму и фамильной усыпальнице, Чет схватил мальчишку за рубашку, чтобы придержать его бег.
— Куда мы идем? — спросил ребенок.
— Туда, наверх.
— Они меня ждут. — Кремень показал на крышу одного из зданий.
— Ждут? Кто? — не сразу понял Чет. — Погоди, тебя ждут там? На крыше? Но я не могу туда забраться. И ты не можешь. Нам нечего там делать.
— Они меня ждут. — Кремень повторил спокойно, но настойчиво.
— Кто?
— Древний народец.
— Нет-нет, определенно нет. Не знаю, почему ты решил…
Чету не удалось закончить предложение. Он допустил ошибку, отпустив рубашку Кремня, и мальчишка стрелой понесся через двор храма.
— Вернись! — крикнул Чет.
Но это было совершенно бесполезно.
— Я никогда в жизни не бил детей… — проворчал Чет. Впрочем, он тут же замолчал: в рот посыпались каменная пыль, штукатурка и кусочки высохшего мха. Они летели из-под его руки, вцепившейся в стену.
«Начнем с того, что у тебя никогда не было ребенка, чтобы его бить, — горько напомнил он себе. Спина совсем разболелась, а руки ныли так, словно он целое утро махал кайлом, чего на самом деле Чет не делал очень давно. — И уж точно тебе не придется никого бить, если ты свалишься и переломаешь кости. Лучше следи за тем, что делаешь».
Чет был рассержен и потрясен случившимся. Он и не подозревал, что маленький мальчик может смотреть так, что невольно придется ему подчиниться. Кремень был странным ребенком, он прятал какие-то тайные мысли, но еще никогда это не беспокоило Чета так, как сейчас.
Фандерлинг глянул вниз и сильно пожалел об этом. Ему давно не приходилось работать на лесах. К тому же, когда он смотрел вниз, а над головой нависал потолок Города фандерлингов, все выглядело по-другому. Но карабкаться под открытым небом по наружной стене здания, даже имея хорошие точки опоры, — совсем другое дело. Голова его сильно кружилась.
Чет с содроганием огляделся, уверенный, что кто-нибудь из стражников заметил нарушителя на стене королевской резиденции и уже натягивает тетиву, намереваясь проткнуть его стрелой, как белку. Пока никого не было видно, только надолго ли?…
— Я никогда не бил детей, но на этот раз…
Однако когда он наконец забрался наверх, сил хватило лишь на то, чтобы затащить свое тело на черепичную крышу, задыхаясь и дрожа. Чет с трудом сел, осмотрелся и совсем недалеко от себя увидел Кремня. Мальчик устроился у гребня крыши, прижавшись спиной к большой трубе. Он спокойно и терпеливо ждал. Но не своего приемного отца. На Чета он даже не глянул. Фандерлинг стер пот с лица и начал осторожно продвигаться вверх по замшелой крыше, проклиная все вокруг. Он терпеть не мог высоту. Да и дети не очень-то ему нравились. Чего ради ему понадобилось лезть на крышу замка Южного Предела, зачем он преследует безумного мальчишку?
Когда он дополз до трубы, ноги его так тряслись, что пришлось вцепиться в кирпичи и вытянуться на крыше, чтобы унять судороги.
Кремень взглянул на Чета холодно, словно тот был не более чем частью окрестного пейзажа.
— Я очень сердит на тебя, — проворчал фандерлинг.
Он осмотрелся, желая убедиться, что их не видно из верхних окон резиденции. Мальчик выбрал участок крыши, который прикрывали высокие здания без окон. Они превращали это место в подобие ущелья — ничего не было видно ни с одной из ближайших башен. Даже верхняя часть громадного Волчьего Клыка почти полностью скрылась за нависавшими крышами соседних домов.
