— Ваш настоящий дом?
— Большинство называют его «Магазин», хотя я однажды видела группу вилок и ложек, которые принадлежали к секте Столовых Приборов; так они называли великий дом «Каталогом». Но все сходятся в одном, что где бы ни был этот великий дом, это место, где мы не спим, если только сами не пожелаем, и где Лампочка светит всю ночь — ночь, которая никогда не кончается. И там Покупатели служат нам…
Орландо улыбнулся и поглядел на Фредерикса, но глаза его друга уже были закрыты. Фредерикса никогда не интересовали разные «как» и «почему».
Черепаха продолжала тихо бормотать. Орландо почувствовал, что сползает в подобие сна. Сон наяву, в котором он и его друзья по Кухне могли жить своей мультипликационной жизнью, не опасаясь, что их запихнут в ящики или шкафы, и в котором все насилие прошедшей ночи исчезло с возвращением темноты…
«Примерно так было бы, живи я здесь все время, — подумал он сонно. — Занятно — даже мультяшки хотят быть живыми. Прямо как я. Я мог бы жить здесь вечно и не болеть, и мне не нужно было бы никогда больше ездить в больницу, потому что в следующий раз я могу уже не вернуться оттуда, а может быть, не вернусь уже в этот раз.. Врачи и сестры делают вид, что им не грустно… Мне это было бы не нужно, если бы вот это все было реальностью, и я мог жить здесь всегда и никогда не умер бы…» Внезапно он сел. Фредерикс, который (которая?) в конце концов все-таки свернулся на его плече, сонно запротестовал.
— Проснись! — Орландо потряс друга. Черепаха, которая убаюкала себя и погрузилась было в подобие легкого сна, уставилась на него поверх обода очков, как будто видя его впервые, потом снова медленно закрыла глаза и задремала. — Фредерикс, ну же! — Орландо разговаривал громким шепотом, не желая посвящать во все черепаху. — Проснись!
— Что? Что такое?
Фредерикс всегда просыпался медленно, как улитка, но через несколько мгновений он, очевидно, вспомнил, где они находятся, и глаза его открылись совсем — и выпучились:
— Что случилось?
— Я догадался!
Орландо чувствовал себя и окрыленным и больным одновременно. Все происходящее, в полном объеме — чудовищная сделка, которую заключили эти люди — делалась теперь ему ясной. Возможно, для Фредерикса этот факт не будет иметь того значения, какое имело для него, никогда и ни для кого это не будет настолько личным, но даже при всех ярко выраженных страхах и навязчивых идеях мысль о том, что делали люди Грааля, вызвала у Орландо гнев до глубины души.
— Догадался о чем? Ты видишь сон, Гардинер.
— Нет. Клянусь, что нет. Я только что понял, чего хочет Братство Грааля — к чему все это.
Фредерикс сел, его раздражение сменилось подобием озабоченности.
— В самом деле?
— Подумай. Мы здесь, и мы уже побывали в куче этих сим-миров — и все они такие, как настоящий мир, так? Нет, лучше, потому что ты можешь делать все и быть кем угодно.
— И?..
— И зачем же, по-твоему, они создали все эти места? Просто чтобы порезвиться, как ты и я в Срединной Стране?
— Может быть, — Фредерикс потер глаза. — Слушай, Орландо, я уверен, все это чрезвычайно важно и все такое, но не мог бы ты сказать мне это в двух словах?
— Подумай! Ты — один из самых богатых людей. У тебя есть все, что ты хочешь, все, что можно купить за деньги. Кроме одного, одной вещи, которой сделать ты не можешь (неважно, сколько у тебя денег), одной вещи, которую за деньги не купишь и которая делает все дома и реактивные самолеты и прочее никчемным… Они умрут, Фредерикс. И все деньги в мире не могут этого изменить. Все деньги мира не помогут, если твое тело состарится, умрет и сгниет. Но не теперь.
Глаза друга широко раскрылись:
— Так ты хочешь сказать?.. Что они так спасают себя от смерти? Каким образом?
— Я не уверен. Но если они смогут найти способ здесь жить, в этом Иноземье, им больше не нужны будут тела. Они смогут жить здесь вечно, Фредерикс, как они всегда жили — нет, лучше! Они могут быть богами! И если им пришлось бы для этого убить несколько детей, по-твоему, такая цена их смутила бы?
У Фредерикса отвисла челюсть. Потом рот его закрылся и губы округлились. Он присвистнул.
— Чи син! Орландо, ты в самом деле так считаешь? Господи… — Он покачал головой. — Это… так много. Это слишком много…
Теперь, впервые осознав, что поставлено на карту, Орландо стал понимать, что раньше не имел представления, как сильно он может испугаться. Это была черная-черная тень золотого города.
— Да, — прошептал он, — действительно. Слишком много.
Незнакомый темнокожий военный за столом был совсем не похож на приветливого капрала Кигана, который обычно здесь сидел. Этот все смотрел на Кристабель так, будто приемная офиса была не местом для маленькой девочки, даже если это был офис ее папы, и он сам просто находился по другую сторону двойной двери. Капрал Киган всегда звал ее «Криста-Лулу-Бель» и иногда угощал конфетами из коробки в ящике стола. Тот, кто теперь сидел за столом, был весь нахмуренный, и Кристабель он не нравился. Некоторые люди делают злые лица, когда смотрят на детей. Вот сканированные! (Это было словечко Порции, и Кристабель не знала точно, что оно означает, но решила, что оно значит «глупый».) И это действительно было глупо. Он что, не видит, что она ведет себя экстра-супер-тихо?
В любом случае у нее было о чем подумать, поэтому она просто перестала обращать внимание на нахмуренного человека, который продолжил работать с пультом. Много о чем нужно было подумать.
Ей нужно было подумать о мальчишке из-за стены и о мистере Селларсе. Когда этот парень вошел в туннель мистера Селларса и так сильно напугал Кристабель, он размахивал какой-то острой штукой, и она была уверена, что он их обоих ею поранит. Мальчишка даже махал ею в сторону мистера Селларса и называл его дурными прозвищами, вроде «урод», но вместо того чтобы испугаться, мистер Селларс тихонько рассмеялся и спросил незваного гостя, не хочет ли тот чего-нибудь поесть.
Однажды по Сети Кристабель видела шоу, в котором группа людей пыталась поймать тигра — последнего в мире или последнего в том именно месте, но она точно запомнила, что он был последний — потому что у тигра была раненая лапа и поломаны зубы и он бы умер, если бы ему пришлось жить на воле самому по себе. Но несмотря на то что у него болела лапа и он едва мог ходить, а люди предлагали ему пищу, стараясь заманить в особый капкан, тигр все равно близко к ним не подходил.
Именно так мальчишка посмотрел на мистера Селларса, таким взглядом: «ты меня не поймаешь». И он снова размахался ножом и так громко вопил, что перепугал Кристабель, и она бы снова описалась, если бы еще оставалось чем. Но мистер Селларс вовсе не испугался, хотя был очень тощий и слабый (у него руки были не больше, чем у ребенка) и он был в кресле-каталке. Мистер Селларс просто еще раз спросил мальчугана, не хочет ли тот поесть.
