Ограбление прошло удачно, хотя Таргору пришлось иметь дело с неожиданно появившейся троицей стражей в виде людей с головами мастиффов. Их первое совместное дело получило продолжение в других приключениях.
А через год Сэм Фредерикс вдруг поняла, что Орландо Гардинер, мальчик, которого она никогда не видела, стал ее лучшим другом. Он был единственным, кроме родителей, человеком, которого она по-настоящему любила. Ее последнее увлечение Сестрой Пейн, героиней-музыкантшей из шоу «Псих-Актриса», сейчас воспринималось Сэм как детские шалости, хотя в свое время она тратила уйму денег на плакаты, голограммы и интерактивы с ее изображением.
Ее любовь была не такой, как в фильмах для подростков в Сети, — прежде всего она ничего общего не имела с сексом. Даже Сестра Пейн, такая мультяшная, вызывала что-то похожее на желание, а с Орландо все было иначе. Она не раз задумывалась, та ли это любовь, которая заставляет людей вроде ее родителей жениться, а в сетевых фильмах толкает людей на ограбление банков, бросаться со скалы или стреляться. Ее любовь казалась совсем другой. До того как она узнала про болезнь Орландо, Сэм часто задумывалась, как он выглядит, и даже придумала его образ — тощий, с длинными волосами, в старомодных очках и с располагающей кривой усмешкой. Однако она не хотела думать о встрече с ним в реальной жизни, и чем дальше, тем меньше.
Особенно не хотела, потому что Орландо Гардинер считал Сэм Фредерикс мальчишкой.
По мере того как месяцы их знакомства превратились в год, потом в два, ее чувства к нему становились все противоречивее. Их влекло друг к другу. Они могли подшучивать один над другим и даже оскорблять, не заботясь о том, обидится ли другой, и это была величайшая степень свободы для нее. Его насмешливое чувство юмора было совершенной формой ее собственного, и Сэм бескорыстно признавала это и отдавала Таргору должное. Она считала, что он такой же остроумный, как те, кому платят миллионы кредитов в Сети за их дар. А она была его лучшим другом, как он признался, единственным, без которого он не мог обходиться. Как же можно не любить его?
В то же самое время, хотя она и не думала об этом, такая дружба могла длиться только в Сети, если они встретятся на самом деле, станет ясно, что она невольно позволила укрепиться этим отношениям на ложных представлениях. Ей очень нравилось, что с ней обращаются как с мальчиком, она наслаждалась свободой, безвкусно, бесцеремонно, грубо, поскольку ее друзья и родители этого не видели. С каждым днем Фредерикс все больше это нравилось, она не понимала, что это палка о двух концах, пока все не раскрылось в один прекрасный день, а Орландо в ответ не раскрыл свой секрет. Она испытала сильную боль, когда узнала, что все это время, пока она думала, что Орландо открывает ей душу, а ее саму мучили угрызения совести из-за своего обмана, Гард и мер тоже хранил свою тайну.
Но страшные чудеса Иноземья отвлекли их обоих. Орландо был сильно обеспокоен своим ухудшающимся состоянием и явно хотел его обсудить, но Фредерикс просто не могла этого слышать. Она, конечно, понимала, что ничего не изменится, если делать вид, что не замечаешь чего-то. Но в глубине души ей казалось, что неприятность отступит на время, если на нее не обращать внимания. Несмотря на периодические неприятности и неловкости, Фредерикс вела вполне счастливую жизнь в пригороде Чарльстона, штат Вирджиния, и ей хватало ума, чтобы понять — она не готова к подобным трудностям.
Орландо спал, загорелое мускулистое тело Ахилла прикрывала лишь смятая тонкая ткань, Фредерикс подумала, что он выглядит как реклама мужского одеколона. Если бы она хотела побыть наедине с мужчиной, сейчас был подходящий случай, но она не могла думать ни о чем, кроме его болезни и того, как мужественно он держится.
Битва подобралась так близко, что Сэм слышала оскорбления, которыми троянцы осыпали греков. Мирмидонцы Ахилла так хотели участвовать в битве, что дрожали, как псы на привязи, они регулярно докладывали ей о ходе битвы. И хотя троянцев отбросили от лагеря, никто не сомневался, что божественная поддержка была на стороне врага. Мирмидонцы, даже рискуя прослыть трусами, а подобное было хуже смерти в этих местах и в эту эпоху, предложили Орландо уплыть. Солдаты говорили, что раз им все равно не дают сражаться, зачем сидеть и дожидаться, что их всех перебьют завтра утром, когда троянцы ворвутся в лагерь.
ГЛАВА 29
ОТДЫХ В ПУТИ
СЕТЕПЕРЕДАЧА/НОВОСТИ: Создатель «Коралловой змейки» требует свободы слова.
(изображение: арест Мювена перед его домом в Стокгольме)
ГОЛОС: Свободный программист Дикси Мювен, Создатель вируса «Коралловая змейка», который нарушил работу всей Сети в прошлом году, заявляет, что намерен оспоривать свой арест как незаконное посягательство на свободу слова.
(изображение: защитник Олаф Розенвальд)
РОЗЕНВАЛЬД: «Позиция моего клиента состоит в том, что Сеть принадлежит всем — это свободное средство информации, как воздух, которым мы дышим. Из основных постулатов ООН ясно, что каждый житель планеты имеет право свободно выражать свои мысли — а в чем принципиальная разница между словом и кодом? Мой клиент также не несет ответственности за то, что люди открывают его программу, которая затем разрушает их оборудование, как писатель не несет ответственности за то, что кто-то, прочитав его детектив, совершает преступление. Дело в том, что мой клиент любит самовыражаться с помощью сложных цепочек символов — эти символы, если с ними неправильно обращаться, могут нанести ущерб собственности…»
Каллиопа Скоурос прождала полчаса в Галерее Йирбана, пока наконец приехал Стэн, он был не в духе и злился.
— Ты что, не нашла местечка получше, где пообедать? — Он морщил нос, пытаясь поправить очки, потому что руки полицейского были засунуты в карманы. — Знаешь, как трудно здесь припарковать машину?
— Надо было ехать городским транспортом, — возразила Каллиопа. — Сегодня машина нам не нужна.
— Тогда незачем было выходить из конторы, — парировал он. — Мы могли заказать себе обед по телефону.
— Если я съем еще хоть один пирожок, я умру. К тому же у меня есть причина приехать сюда. — Она махнула в сторону изящных резных деревянных столбиков, которые, видимо, были экспрессионистской скульптурой, изображающей контуры города. — Знаешь, что это?
— Готов спорить, ты сейчас скажешь. — Стэн плюхнулся на скамейку. Он проводил немало времени в спортзале, но тем не менее ненавидел много ходить.
— Могильные столбики тиви. Ставятся на захоронениях. Стэн посмотрел на уникальную коллекцию деревянной резьбы.
— Ты пытаешься найти связь с ритуалами? Мне уже кажется, что Полли Мерапануи, которая была тиви, — твоя жертва, а вовсе не подозреваемого в убийстве.
— Насколько мы знаем, он сам не был аборигеном. Доктор Данией говорил, что он презирал все это. Его бабка занималась подобными вещами, но у Дреда такой возможности не было, поскольку его мать сбежала из дома очень молодой. К тому времени как появился мальчик, она была слишком занята, поджидая на углу клиентов и добывая наркотики, чтобы вступить в какую-нибудь группу возрождения местной культуры.
