— У тебя душа поэта, друг, — сказал он. — Ты уверен, что ты настоящий человек? Ты очень подходишь на роль древнего грека.
!Ксаббу улыбнулся:
— Рени учила меня, что невежливо спрашивать человека, реальный он или нет. Про себя я точно знаю — я не программа.
— Он — бушмен, — пояснила Рени. — Родом с дельты Окаванго. Правильно, !Ксаббу?
Джонас удивленно поднял бровь.
— Вы — очень необычная группа, это точно. Думаю, мы могли бы говорить часами, но нам лучше добраться до греческого лагеря до восхода, — Он нахмурился. — Вряд ли они обрадуются, когда я заявлюсь с парочкой друзей-троянцев. Давайте, вы будете моими пленниками. — Он поднялся. — Сложим ваше оружие, чтобы я мог его нести, я пойду позади вас с копьем и постараюсь сделать это правдоподобно. — Он заметил рассерженный взгляд самого молодого из группы и горько улыбнулся. — Тебе придется довериться мне… извини, как тебя зовут? Т-два-В? Другого пути нет.
— Нашего друга зовут Т-четыре-Б, но вы можете звать его Хавьер. — Рени сердито посмотрела на юношу. — Так проще запомнить.
Т-четыре-Б глянул на нес, но теперь, когда его настоящее имя было раскрыто, у него поубавилось гонора, и он покорно отдал свой меч Джонасу.
Не успели они пройти и сто шагов, как Т-четыре-Б неожиданно остановился и отскочил назад, ругаясь.
— Вот дерьмо! — вскричал он. — Отдайте мне мою железку!
— Что ты хочешь? — оборвала его Рени. — Мы же тебе объяснили…
— Там здоровенная змея! — ответил Т-четыре-Б, показывая. — Вон она!
Рени и !Ксаббу ничего не видели.
— Мне это не померещилось!
Пол Джонас встал рядом с дрожащим от страха парнем.
— Спроси у нее, чего она хочет.
— Вы тоже видите? — спросила Рени.
— Нет, не вижу, но, скорее всего, знаю, что это такое, — ответил Джонас — У меня тоже такое случалось, только это была куропатка.
Т-четыре-Б повернулся к ним, еще более потрясенный, чем раньше.
— Вы слышали? Она говорила со мной!
— Это часть системы, — пояснил Пол. — По-моему, каждому встречается что-то свое, по крайней мере главным персонажам. Таким способом они, видимо, корректируют детали. У Орландо тоже было такое. — Он повернулся к Т-четыре-Б. — Что она сказала?
— Она сказала, что я иду в греческий лагерь, видали? Идея плохая, но если меня поймают, я должен спросить одного грека по имени Ди-Томми-Д, вроде так, потому что он знает мою семью.
— Диомед, думаю, подходит лучше всех, — Пол опустил голову и задумался. — Да, твоя змея могла бы и больше нам помочь. Это, видимо, значит, что ты становишься важным персонажем, а значит, за тебя можно будет получить выкуп.
Т-четыре-Б далеко не сразу понял, что Пол шутит.
— Черт, — проворчал он. — Очень смешно.
На востоке небо стало уже чуть светлее, когда они добрались до ворот. Солдаты на часах узнали Одиссея и очень обрадовались, увидев, что он ведет пленников-троянцев. Ярко разгоревшийся костер осветил то, про что Рени и ее спутники уже давно забыли.
— Разрази меня гром! — изумился один из часовых. — Только глянь на его доспехи — чистое золото!
— Одиссей захватил героя! — сказал другой, а потом повернулся и крикнул ближайшей группе солдат, разбудив их. — Хитроумный Одиссей захватил Глаукуса из Ликии! Воина в золотых латах!
К огромному недовольству Рени, их быстро окружила толпа воинов и обслуги. Они подталкивали захваченных в плен в сторону покоев Агамемнона, намереваясь доставить ему радостную весть.
Пока народ рукоплескал Одиссею и одобрительно хлопал по спине в знак одобрения отчаянного поступка, Пол Джонас наклонился к Рени:
— Мы не можем этого допустить. Женщина-птица, ангел… она сказала, что время истекает.
— Что ты смотришь на меня? — зло прошипела Рени. — Ты — самый хитроумный во всей Греции, придумай что-нибудь!
Разбуженный шумом, Агамемнон вышел из хижины, он не успел полностью одеться, а курчавые волосы торчали во все стороны. Царь был похож на медведя, разбуженного в период спячки.
— А, богоподобный Одиссей, ты свершил подвиг, который будет жить в веках, — промолвил высокородный герой эпопеи с суровой улыбкой. — Думаю, сердце Сарпедона сожмется в груди, когда он узнает, что мы захватили его родственников в плен. Даже храбрый Гектор усомнится, что боги все еще благоволят к нему.
— У нас мало времени, — ответил Джонас — Я допросил этих троянцев, они говорят, что атака начнется с рассветом. — Он посмотрел на Рени и !Ксаббу, те кивнули — это было ясно по тем случайным разговорам, что они слышали в троянском лагере. — На этот раз Гектор намерен сбросить нас в морс.
Агамемнон вытянул руку, чтобы его люди могли прикрепить бронзовые защитные пластины на них.
— Я так и думал. Мы все будем готовы — ты, благородный Одиссей, мой брат Менелай, могучий Аякс и Диомед, что владеет лучшим боевым кличем. Троянцы узнают, что за люди рождаются на островах Греции, кровь троянцев оросит их родную землю.
Рени была готова кричать от нетерпения, когда Агамемнон пригласил их всех в свою хижину, чтобы закончить одевание. Хотя Одиссей заверил, что пленники сдались и никакие предосторожности не нужны, их окружила целая толпа солдат в шлемах и с копьями, лица их были злыми, они пугали Рени куда больше, чем презрение Агамемнона.
— Они должны знать куда больше, чем сказали, — заявил высокородный царь. — Мы слегка поколем их копьями, пустим кровь и узнаем, не забыли ли они что-то рассказать.
— Пожалуйста, — ответил Джонас, пытаясь скрыть свое отчаяние. — Я хочу поработать с ними более… мягкими методами. Оставь нас наедине.
Агамемнон закончил ритуальное облегчение в костер и раздумывал, что делать, его явно привлекало удовольствие устроить пытку нескольким троянцам. Тут у дверей возникла какая-то суета, в них вошел старик, размахивающий руками.
— Троянцы уже у стен лагеря! — вопил он. — Золотая колесница Аполлона еще не появилась из-за гор, а они уже скребутся у наших ворот, как дикие псы!
Агамемнон хлопнул в ладоши, требуя свой украшенный перьями шлем.
— Тогда пошли. Оставь пленников с охраной, благородный Одиссей, твои итакцы ждут тебя. Битва будет жаркой.
— Дай мне несколько минут, — взмолился Одиссей. — Мне кажется, что они могут сказать мне нечто такое, что заставит великого Ахилла выйти на бой, — думаю, это стоит нескольких минут?
Высокородный царь вскинул голову. Плюмаж закачался, как хвост павлина.
— Конечно, только я сомневаюсь, что тебе удастся переубедить упрямца. — Он направился к двери, свита заспешила за ним. Рени вздохнула с облегчением, но тут царь оглянулся, на его лице читалось недоверие. — Разве ты мне не клялся, мудрый Одиссей, что Ахилл не может сражаться, потому что он болен?
