Джозеф потряс головой, не в состоянии понять логики.
— Я ничего не могу приказать Рени. Ее здесь нет. Я приходил навестить сына и собираюсь это сделать. Если только ты меня не пристрелишь.
Он позволил себе усмехнуться. Возвращаясь в прошлое, он подумал, что этот высокопарный ухажер никогда ему не нравился, он был искренне рад, что Рени его бросила.
Рука Дель Рея вдруг поднялась, пистолет снова лязгнул, большое черное отверстие уставилось прямо в лицо Джозефа.
— Ты — тупица, — сказал Дель Рей. — Ты и не представляешь, как тебе повезло, что первым до тебя добрался я. Мы с братьями несколько дней выслеживали тебя или Рени, но если я тебя выследил, то смогут и убийцы. Неужели ты думаешь, что можешь тайком от них навещать сына? Они не убьют тебя сразу, а будут пытать, чтобы найти дочь, потом придумают, что сделать с ней.
Джозеф нахмурился.
— Я ничего не понимаю. Для меня это все — бред, даже больший бред, чем то, что говорит Рени. — Он постарался вспомнить, когда он с кем-то говорил, и его понимали, а он понимал их. Наверное, это было много лет назад. — Убери пистолет, парень. Лучше расскажи, что произошло.
Дель Рей посмотрел на него, потом на свою вытянутую руку и дрожащий в ней пистолет. Он засунул пистолет в карман пальто.
— Taк-то лучше, — сказал Джозеф. — Намного лучше. Теперь рассказывай, что с тобой случилось. — Он осмотрел тускло освещенный гараж, потом глянул на потное лицо Дель Рея Чиуме. — Не могли бы мы пойти куда-нибудь? Мне просто необходимо выпить.
Джереми пришел к выводу, что не стоит слишком много думать.
Когда никого нет рядом и не с кем поговорить, некуда уйти из этих пустых, отзывающихся эхом комнат, когда не видишь солнца, когда радио вещает тебе о мире, чуждом тебе до такой степени, что хочется кричать, когда ты слышишь только звук дыхания и громкий стук сердец двух людей, которые оставили тебя, опасно позволять своим мыслям блуждать свободно.
За те годы, что Джереми Дако работал на Бликов, сначала на обоих докторов Ван Блик, потом, значительно дольше, только на овдовевшую Сьюзен, он изредка думал: «Я отдал бы все, что имею, за возможность отдохнуть хоть немного и подумать». Он был одновременно секретарем, экономом, поваром и шофером замечательной, сварливой, рассеянной пожилой женщины. Он выполнял работу, которую даже два молодых человека сочли бы тяжелой, но Джереми гордился своей способностью принимать удары судьбы (или сомнительные организаторские способности Сьюзен Ван Блик), разряжая свое недовольство вспышками дурного настроения или чрезмерной заботливости. Он отказался ради этого от личной жизни, он так давно не бывал в барах и клубах, что, когда получал свободный вечер, а его мать была занята, он не только не встречал знакомых лиц, но не понимал ни музыки, которую слушали, ни стиля одежды, которую носили, будто смена поколений прошла мимо него. Но даже если он и потерял интерес к социальной жизни, взвесил все за и против и примирился с одиночеством и, что еще страшнее, с одинокой старостью, он не отказался от грез. Все эти годы чрезмерно напряженного труда он жалел только об одном — у него не оставалось времени на отдых и раздумья. Самое неприятное в среднем возрасте, как он обнаружил, было то, что, если не принять мер, жизнь неслась с головокружительной скоростью и целый год проскакивал, не оставляя никаких воспоминаний.
Все эти годы, прожитые со Сьюзен, его печалило только отсутствие свободного времени, настоящих развлечений, вместо недельного отдыха в Сан Сити, куда он возил маму поиграть на игровых автоматах. Перед таким путешествием он каждый раз мечтал о коротком тайном романе, и пару раз ему удавалось познакомиться с девушкой в баре казино, когда мама уже спала. Воспоминания о тех встречах поддерживали его весь год. Джереми не хватало времени, чтобы поразмышлять, почитать, снова стать тем парнем, который считал, что жить и менять мир — это одно и то же. А как же книги, которые он раньше читал, книги полные мыслей, — история Африки, политика в отношении полов? В Клуфе у него редко бывало время даже на транспортную хронику или кулинарный рецепт.
И вот после многих лет такой жизни он вдруг оказался один, и ему нечем было заниматься, кроме как думать или читать, никакой серьезной работы. Он получил то, о чем мечтал, и это ему не понравилось.
Длинного Джозефа беспокоило совсем не то, о чем годами размышлял Джереми, его тяготила огромная ответственность в одиночку обеспечивать безопасность Рени и !Ксаббу. Пока ничего страшного не произошло, хотя их пульс несколько раз подскакивал, показания не превышали допустимый уровень, из чего Джозеф заключил, что это нормальное явление для жизни в виртуальной реальности. Хотя трудно говорить о нормальности в такой ситуации.
Для Джереми такая жизнь была обыденностью. За те годы, что он был компаньоном и защитником доктора Ван Блик, ответственность за ее безопасность лежала тяжелым грузом на его плечах. В Дурбане несколько раз проходила волна автомобильных краж и похищений людей. Однажды целый год банда молодых головорезов терроризировала город убийствами водителей, которые они совершали, чтобы завладеть особыми автомобильными чипами для оптимизации системы, пользовавшейся спросом на черном рынке. Дважды Джереми удалось оторваться от преследователей, а один раз он отъехал от перекрестка с тремя хулиганами на капоте автомобиля, которые пытались на ходу выбить дорогое противоударное стекло железными автомобильными цепями. Когда последний преступник свалился на дорогу и Джереми начал поворачивать машину к дому, потрясенная Сьюзен попросила отвести ее в больницу. Сердце у нее так быстро стучало, что она была уверена, как потом призналась, — оно не выдержит и остановится.
Даже сейчас, вспоминая тот случай, он ужасался. Мир был так опасен — столько сумасшедших, отчаянных людей!
Джереми почувствовал холод внутри, глубокое разочарование и приступ тошноты. В просторной подземной крепости он переживал тот случай, когда Сьюзен чуть не причинили вред, будто бы забыл, что в итоге ей все-таки причинили вред и он не выполнил свой долг перед ней. Какие-то люди вломились в дом и избили Сьюзен Ван Блик до смерти. Все, что Джереми делал для нее столько лет — и важное, и повседневное, — все потеряло смысл. Он не сумел защитить ее, и Сьюзен убили. Сейчас на нем лежала огромная ответственность за двух людей, с которыми он не мог разговаривать, даже не мог их видеть. Но если что-то случится, если их сердца остановятся, если кто-нибудь ночью, пока Джереми спит, отключит электроэнергию на базе, эти смерти будут на его совести.
Ему захотелось пойти за отцом Рени, сбежать в большой мир и передать ответственность кому-нибудь другому. Но никого другого не было, что делало ответственность еще более тяжелой и обременительной.
Когда телефон впервые зазвонил, Джереми думал все о том же, сознание его шло по кругу с того дня, когда Длинный Джозеф ушел в полночь и пропал.
Звонок телефона был настолько неожиданным для Джереми, что он не сразу понял, что это. Невероятно старомодная трубка висела на огромном бетонном столбе рядом с пультом управления. Аппарат давно потерял свою новизну и стал просто еще одним предметом в интерьере: внимание Джереми скорее привлекло бы его отсутствие, чем присутствие, да и то ненадолго. Гудящие металлические трели, которые он слышал впервые, раздались не менее пяти-шести раз, прежде чем он понял, откуда они исходят.
