К полудню они добрались до Ворот Соловьев. Пройдя этот мост, на гордой резьбе которого до сих пор виднелись блестки золота, река сделала еще один поворот к западу, по направлению к невидимым восточным краям Вальдхельмских гор. Здесь не было порогов, течение неслось быстро и ровно. Саймон открыл рот, чтобы задать Марии какой-то вопрос, но тут Бинабик поднял руку.
Как только они повернули, это возникло перед ними: лес невероятно стройных грациозных башен, достойный соперник окружавшего их леса из деревьев. Город ситхи, с обеих сторон примыкавший к реке, будто бы рос из самой земли. Он казался сном леса, воплощенным в хрупком камне. Это была необъятная чаща воздушных переходов, подобных паутинным мостам, филигранных верхушек башен и минаретов, уходящих ввысь, к вершинам деревьев, словно ледяные цветы, рвущиеся к солнцу. Это было прекраснее всего, что когда-либо видел Саймон. Они подплыли ближе, река извивалась теперь среди стройных колонн, и стало заметно, что лес по-своему использует Да'ай Чикиза. Изразцовые башни, окутанные сетью трещин, были теперь оплетены плющом, двери из дерева и других недолговечных материалов истлели, и каменные очертания казались сохранившимися скелетами морских чудовищ, чья плоть давным-давно мертва. Лес вторгся сюда, цепляясь за хрупкие стены и обвивая тонкие, как шепот, шпили равнодушной листвой.
Но каким-то образом от этого Да'ай Чикиза стал еще красивее, как будто лес, неутомимый и неосуществленный, из недр своих вырастил этот город.
Тихий голос Бинабика нарушил молчание, торжественный, как само мгновение, в которое он прозвучал; эхо, едва отозвавшись, исчезло без следа.
— Дерево Поющих Ветров, — называли они его. Да'ай Чикиза. Очень давно, если вы можете представить себе такое, он был полон музыки и жизни. Все окна были освещенные, и по реке плавали прекрасные корабли. — Тролль откинул голову. Они прошли под последним каменным мостом, узким, как перышко, украшенным изображением стройного, увенчанного рогами оленя. — Дерево Поющих Ветров, — повторил он, ни к кому не обращаясь, как человек, погрузившийся в далекие, счастливые воспоминания.
Саймон молча направил их маленькое судно к каменным ступеням, завершавшимся ровной площадкой у самой реки. Они выбрались из лодки, привязав ее к корню, торчавшему из трещины в белом камне. Взобравшись наверх, они остановились, молча глядя на увитые диким виноградом стены и заросшие мхом коридоры. Сам воздух древнего города, казалось, чуть дрожит, как настроенная, но не потревоженная струна. Даже Кантака, видимо, чувствовала это; опустив хвост, она нюхала воздух. Потом она насторожила уши и заскулила.
Едва уловимый свист, полоска тени пронеслась мимо лица Саймона и с сухим треском ударилась в один из тонких переходов. Блестящие осколки зеленого камня разлетелись во все стороны. Саймон мгновенно обернулся.
Менее чем в ста метрах от них, на той стороне реки, стоял человек, одетый в черное. В руках у него был большой лук. Дюжина других, в черно-голубых накидках, взбиралась по тропинке, торопясь нагнать его. Один из них нес факел.
Человек поднес руку ко рту, под черным капюшоном мелькнула светлая борода.
— Вам некуда деться! — голос Ингена Джеггера был почти заглушен шумом реки. — Сдавайтесь, именем короля!
— Лодка! — крикнул Бинабик, но не успели они сделать и шага к ступеням, Инген достал из складок одежды какой-то тонкий предмет и протянул его державшему факел, одновременно натягивая тетиву. Когда путники достигли нижней ступеньки, огненный шар перелетел через реку и взорвался на борту лодки.
Дрожавшая стрела мгновенно подожгла суденышко. Бинабик только успел схватить один из мешков и под напором огня был вынужден отступить. Скрытые на миг от преследователей языками ревущего пламени, Саймон и Мария бросились вверх по ступенькам, Бинабик устремился за ними. Наверху металась Кантака с недовольным хриплым лаем.
— Теперь побегите! — рявкнул Бинабик. На том берегу реки еще два лучника встали рядом с Ингеном. Бросившись под прикрытие ближайшей башни, Саймон услышал гудение новой страшной стрелы и увидел, как она ударилась в каменную плиту в двадцати локтях от него. Еще две попали в стену далекой башни. Сзади раздался крик боли и испуганный оклик Марии:
— Саймон!
Он повернулся и увидел Бинабика, бесформенной грудой оседавшего у ног девушки. Где-то выл волк.
Глава 14. Ледяные барабаны
Утреннее солнце двадцать четвертого дня месяца майа озарило Эрнисадарк, превратив золотой диск самой высокой из башен Тайга в кольцо ослепительного пламени. Небо было чистым и синим, как эмалевая тарелка, как будто Небесный Бриниох выгнал тучи своим ореховым посохом, предоставив им сердито толпиться вокруг пиков туманного Грианспога.
Внезапное возвращение весны должно было смягчить тревогу сердца Мегвин. По всему Эрнистиру не вовремя пришедшие дожди и жестокие морозы повергали в уныние и оцепенение земли и людей ее отца Ллута. Цветы замерзли, даже не появившись из земли. В садах осыпались маленькие кислые яблоки, им не суждено было созреть.
Овцы и коровы, которых выгнали пастись в холодные, размокшие поля, возвращались в хлева голодные, измученные градом и порывистым ветром.
Нахальный черный дрозд, сидевший на пути Мегвин до самого последнего момента, прыгнул наконец в обнаженные ветви вишни, где и разразился возмущенной трелью. Мегвин не обратила на его возмущение внимания и, подобрав полы длинного платья, поспешила к тронному залу своего отца.
Сперва она не хотела откликаться на голос, настойчиво звавший ее по имени, потому что боялась, что кто-нибудь помешает ее миссии, но, неохотно обернувшись, увидела своего сводного брата Гвитина, бегущего к ней. Она остановилась и, скрестив руки, подождала его.
Белый камзол Гвитина был в полном беспорядке, а золотое крученое ожерелье наполовину съехало на спину, как будто он был малым ребенком, а не юношей в возрасте воина. Он подбежал и остановился перед ней, тяжело дыша. Мегвин недовольно фыркнула и стала поправлять его украшение. Принц ухмыльнулся, но терпеливо стоял, не двигаясь, пока ожерелье не оказалось на своем месте. Грива его каштановых волос совсем растрепалась, красная повязка, стягивавшая их в небрежный конский хвост, сползла вниз. Когда Мегвин потянулась завязать ее, глаза ее оказались на уровне глаз принца, хотя про него никак нельзя было сказать, что он мал ростом. Мегвин нахмурилась.
— Стада Багбы, Гвитин, посмотри только на себя! Так нельзя все-таки. Ты же когда-нибудь будешь королем!
— А какое отношение к этому может иметь моя прическа? Вообще-то все было в порядке, когда я вышел из дома, но мне пришлось бежать быстрее ветра, чтобы догнать тебя, сестрица, тебя и твои длинные ноги.
Мегвин вспыхнула и отвернулась. Она никогда не смирится с этим проклятием!
Девушка не может быть такого роста.
— Ну хорошо, теперь ты меня поймал. Ты идешь в зал?
— Ну разумеется, — лицо Гвитина приняло суровое выражение, он потянул себя за усы. — У меня есть что сказать отцу.
