— Сегодня? — Саймону приходилось поторапливаться, чтобы поспевать за широкими шагами священника.
— Как только костер будет готов. Принц Джошуа не хочет, чтобы это длилось дольше, чем необходимо. Я уверен, что охотнее всего принц вообще закопал бы его в горах, но люди, видишь ли, они хотят видеть его мертвым. — Отец Стренгьярд быстро сотворил знак древа. — Видишь ли, это уже третий в этом месяце. Они приходят с севера. Один из них убил брата епископа. Все это крайне противоестественно, знаешь ли.
Бинабик лежал в маленькой комнатке при церкви, стоявшей в центре двора главных зданий замка. Он выглядел очень бледным и казался неожиданно маленьким, как будто часть плоти вытекла из него вместе с потерянной кровью, но улыбка тролля была жизнерадостной, как и прежде.
— Друг Саймон, — сказал он и осторожно сел. Его коричневый торс был туго забинтован. Саймон подавил желание крепко обнять маленького человека, побоявшись разбередить еще не зажившие раны. Вместо этого он осторожно присел на край кровати и сжал теплую руку тролля.
— Я уже думал, что мы тебя потеряли, — сказал он, едва ворочая пересохшим от волнения языком.
— И в этом предположении была доля истинности, когда стрела залетела в меня, — сказал Бинабик, горестно покачивая головой. — Но, во всей видимости, ничто серьезное не было испорчено. Я получил здесь очень прекрасный уход, так что если бы не чрезмерная болезненность движения, я стал бы совершенно новым. — Он повернулся к священнику: — Я имел небольшую прогулку по двору сегодня.
— Хорошо, весьма славно. — Отец Стренгьярд рассеянно улыбался, крутя тесемку своей глазной повязки. — Что ж, вынужден вас покинуть. Я уверен, что таким добрым товарищам найдется что обсудить. — Он двинулся к двери. — Саймон, я прошу тебя пользоваться моей комнатой столько, сколько тебе угодно. В данное время я разделяю жилище с братом Иглафом. Он производит невероятный шум, когда спит, но был очень любезен, согласившись принять мена.
Саймон от души поблагодарил его, и, пожелав Бинабику скорейшего выздоровления, священник вышел.
— Он обладает очень великим умом, Саймон, — сказал Бинабик, вместе с другом вслушиваясь в звук удаляющихся шагов. — Возглавляет архивность замка. Мы уже имели с ним занимательные беседы.
— Он немного странный, правда? Как бы немного… не в себе?
Бинабик засмеялся, потом поморщился и закашлялся. Саймон наклонился к нему, желая помочь, но тролль жестом остановил его.
— Всего одна секунда, — сказал он и, отдышавшись, продолжал: — Имеются люди, Саймон, у которых головы так переполнены разными мыслями, что они забывают говорить и действовать, как очень нормальные люди.
Саймон кивнул, с интересом оглядывая комнату. Она напоминала комнату Стренгьярда: маленькая, полупустая, с белыми стенами. Вместо груды книг и пергаментов на столе лежала только Книга Эйдона. Красная ленточка, словно дразнящий язычок, отмечала то место, где в последний раз остановился читатель.
— Ты знаешь, где Мария? — спросил юноша.
— Нет, — Бинабик выглядел чрезвычайно серьезным, и Саймон не понимал почему. — Я полагаю, она передавала послание для Джошуа. Может быть, она путешествует к тому месту, где сейчас сидит принцесса, чтобы передавать ей ответ.
— Быть не может! — Саймону вовсе не понравилось такое предположение. — Не могли ее отправить обратно так быстро.
— Так быстро? — Бинабик улыбнулся. — Это утро второго дня, который мы имеем нахождение в Наглимунде.
Саймон был ошеломлен:
— Но как же? Я только что проснулся!
Бинабик покачал головой, опускаясь обратно на кровать:
— Не совсем так. Ты имел сновидения весь вчерашний день и открывал глаза, только чтобы принять немного воды. Я имею предположение, что последняя часть нашего путешествия ослабляла тебя после лихорадки, которую ты имел на реке.
— Узирис! — Он не ожидал от своего тела такого предательства. — И Марию отослали?
Бинабик выпростал руку и успокаивающе погладил Саймона по плечу.
— Я не знаю этого с несомненностью. Это только одно такое предположение. Имеет такую же вероятность, что она сейчас бывает где-нибудь здесь — например, в помещении для слуг. Я имею предположение, что она служанка.
Саймон покраснел. Тролль снова мягко взял его за руку, которую тот в возбуждении вырвал.
— Имей немного терпеливости, Саймон, — сказал Бинабик. — Ты уже совершал героическое действие, когда умудрился забраться так очень далеко. Кто теперь знает, что может случаться еще?
— Ты прав… наверное… — вздохнул Саймон.
— И ты спасал мне жизнь, — добавил Бинабик.
— Разве это так уж важно? — Саймон смущенно погладил маленькую руку и встал. — Ты ведь тоже спасал мою несколько раз. Друзья есть друзья.
Бинабик снова улыбнулся, но глаза его выдавали подступившую усталость.
— Друзья есть друзья, — согласился он. — И раз уж мы имеем такой разговор, теперь я имею очень большое желание очень немного спать. Много дел предстоят нам в близкие дни. Посмотри, пожалуйста, как ощущает себя Кантака. Стренгьярд имел намерение приводить ее ко мне сюда, но я питаю страх, что это выскальзывало из его переполненной головы, как из… — Он уронил голову. — …Подушки.
— Конечно, — сказал Саймон, направляясь к дверям. — Ты знаешь, где она?
Оказавшись в центральном дворе, он остановился, чтобы поглазеть на проходящих мимо придворных, слуг и духовных лиц, которые не обращали на него ни малейшего внимания, и сделал удивительное двойное открытие.
Во-первых, он не имел никакого представления, где могут находиться конюшни, и, во-вторых, он был очень, очень голоден. Отец Стренгьярд говорил, что ему поручили позаботиться о Саймоне, но его нигде не было видно. Он таки действительно был немного не в себе.
Внезапно в толпе мелькнуло знакомое лицо. Саймон сделал уже несколько шагов к нему, когда вспомнил имя.
— Сангфугол! — крикнул он, и арфист остановился, озираясь в поисках окликнувшего его человека. Он увидел Саймона, бежавшего к нему, прикрыл рукой глаза и продолжал выглядеть удивленным, даже когда юноша остановился перед ним.
— Да? — сказал он. На нем был богатый камзол бледно-лилового цвета, из-под такой же шапочки с перьями выбивались красивые темные волосы. Даже в новой чистой одежде Саймон выглядел до крайности жалко, стоя перед вежливо улыбающимся музыкантом. — Тебя послали что-то передать мне?
— Я Саймон. Может быть, вы вспомните меня… Вы заговорили со мной, когда были на похоронных церемониях в Хейхолте.
Сангфугол еще некоторое время смотрел на него, слегка сморщив лоб, потом лицо его прояснилось.
— Саймон! Да-да, конечно! Разносчик выпивки с хорошо подвешенным языком! Я искренне сожалею, что совершенно не узнал тебя. Ты здорово вырос!
— Вырос?
