Наконец над всем этим бедламом разнесся голос Джошуа, сердито призывающий к порядку.
— Кровь Эйдона, я не потерплю подобного безобразия! Вы мужчины или дети?! Изгримнур, Бинабик из Йиканука мой гость. Если твой человек не желает уважать правила моего замка, он может испробовать на себе гостеприимство моих подвалов. Я требую извинений! — Принц подался вперед, как пикирующий ястреб, и вцепившийся в куртку Бинабика Саймон был поражен его сходством с покойным Верховным королем. Перед ним был Джошуа, каким ему следовало бы быть.
Изгримнур склонил голову:
— Я приношу извинения за моего вассала, Джошуа. У него горячая голова, и он не привык к приличному обществу. — Риммер бросил свирепый взгляд на Айнскалдира, который, бормоча что-то себе в бороду, уселся на место, упорно глядя в пол. — Между нашим народом и народом троллей — многолетняя вражда, — объяснил герцог.
— Тролли Йиканука не враждуют ни с кем, — более чем высокомерно ответил Бинабик. — Это риммеры питают такой страх к нашему огромному росту и ужасной силе, что предпринимают нападение везде, где видят нас, даже в замке Джошуа.
— Довольно, — принц раздраженно махнул рукой. — Это не место для откупоривания старых бутылок. Бинабик, вы еще получите слово. Изгримнур, ты не закончил свой рассказ.
Дивисаллис откашлялся.
— Позвольте мне сказать только еще одно, принц, — он обернулся к Изгримнуру. — Теперь, когда я увидел маленького человека из… Киванука? — мне легче поверить вашему рассказу о буккенах. Прошу простить мои слова сомнения, добрый герцог.
Нахмуренное лицо герцога смягчилось.
— Не стоит об этом, барон, — проворчал он. — Я уже позабыл ваши слова, так же, как вы, уверен, позабыли глупую речь Айнскалдира.
Герцог немного помолчал, чтобы собраться с мыслями.
— Итак, как я уже говорил, в этом-то и была странность всего происходящего. Буккены редки даже во Фростмарше и в пустынных северных горах, и мы благодарим Бога за это. Никто никогда не слыхал, чтобы они нападали на такие вооруженные отряды, как наш. — Его взгляд скользнул по Бинабику и остановился на Саймоне. Всматриваясь в его лицо, он снова нахмурился. — Маленькие… они маленькие… но свирепы и очень опасны, когда нападают в большом количестве. — Тряхнув головой, как бы освобождаясь от смутных воспоминаний, рожденных видом Саймона, герцог перевел взгляд на остальных присутствующих. — Мы избавились от обитателей нор и направились к Наглимунду. Здесь мы быстро пополнили запасы и двинулись дальше на север. Мне не терпелось поскорее увидеть родные места, обнять жену и сына.
Верхняя Вальдхельмская дорога и Фростмарш стали сейчас нехорошими местами. Те из вас, чьи замки находятся на севере, поймут, о чем я говорю, без лишних слов. Мы были счастливы на седьмую ночь пути увидеть впереди огни Вественби.
На следующее, утро у ворот нас встретил Сторфот, тан Вественби — то, что, как я полагаю, вы назвали бы бароном, — и полсотни его крестьян. Но он ждал не для того, чтобы приветствовать своего герцога.
Смущенно — и еще бы он не смущался, предательская собака, — он сказал мне, что Элиас объявил меня предателем и отдал мои земли Скали Острому Носу. Сказал, что Скали требует, чтобы я сдался, а он, Сторфот, отвезет меня в Элвритсхолл, где уже задержан мой сын Изорн… И что Скали обещал быть честным и милостивым. Честным! Скали из Кальдскрика, который убил собственного брата в пьяной ссоре! Он, видите ли, обещает мне милосердие под моей собственной крышей! Если бы мои люде не удержали меня… если бы… — Герцог Изгримнур был вынужден прерваться, в гневном раздражении теребя бороду. — Что ж, — заключил он, — вам не трудно будет догадаться, что я собирался в ту же минуту вышибить из Сторфота дух. Лучше помереть с мечом в потрохах, подумал я, чем кланяться такой свинье, как Скали. Но, как верно заметил Айнскалдир, еще лучше будет отобрать у Скали свой дом и заставить его самого нажраться стали.
Изгримнур обменялся кислыми усмешками со своим вассалом, снова повернулся к собранию и хлопнул по пустым ножнам.
— Итак, я обещаю. Даже если мне придется ползти на брюхе, на старом толстом брюхе до самого Элвритсхолла, однажды я окажусь там, чтобы воткнуть мой верный Квалнир в его черное сердце. Клянусь молотом Дро… Узирисом Эйдоном, извините, епископ Анодис.
Гвитин, принц Эрнистира, бывший до того момента необычайно молчаливым, теперь с грохотом стукнул кулаком по столу. Щеки его горели, но, как подумал Саймон, не только от вина, хотя юный эрнистириец выпил его предостаточно.
— Отлично, — сказал принц. — Но смотрите, смотрите, Изгримнур, вовсе не этот Скали ваш злейший враг — нет, сам король!
Шум прокатился по столу, но на этот раз, казалось, он был в основном одобрительным. Сама мысль о том, что чьи-то земли могут забрать и запросто отдать кровному врагу, задела болезненную струну почти в каждом из них.
— Эрнистириец верно говорит, — закричал тучный Ордмайер, приподнимаясь со своего места. — Ясно, что Элиас так долго держал вас в Хейхолте, чтобы у Скали было время осуществить свое предательство. Элиас — тот враг, который стоит за всем этим.
— Руками своих чересчур рьяных подручных Гутвульфа и Фенгбальда он не задумываясь попирает права большинства присутствующих здесь! — Гвитин уже ухватился за тему и держал ее крепко. — Это Элиас пытается сокрушить нас всех, пока мы не прекратим сопротивляться ненавистной власти, пока мы не будем задушены налогами или раздавлены грязными сапогами рыцарей Элиаса. Верховный король — враг, нам пора понять это и действовать! — Гвитин повернулся к Джошуа, словно серая статуя возвышавшемуся над этой бурей эмоций: — Вы, принц, должны взять на себя руководство этой борьбой. Ваш брат несомненно вынашивает планы относительно каждого из нас, как он совершенно ясно показал в случае с вами и Изгримнуром. Разе не он наш истинный и самый опасный враг?!
— Нет! Это не так!
Резкий, неожиданный звук нового голоса в Большом зале Наглимунда щелкнул, как кнут гуртовщика. Саймон вместе со всеми остальными обернулся, чтобы увидеть, кто это. Ибо этим человеком не был принц; который вскочил, так же недоумевая, как и все остальные.
В первый момент им всем показалось, что старик возник из ничего прямо у них на глазах, так внезапно он шагнул вперед, к свету, выходя из глубокой тени. Он был высок и почти невероятно худ; черные тени лежали в его впалых щеках и глубоких глазницах. На нем был плащ из волчьей шкуры, длинная борода заткнута за пояс; Саймону старик показался каким-то диким духом зимнего леса.
— Кто ты, старик? — спросил Джошуа. Два его стражника шагнули вперед и встали по обе стороны кресла принца. — Как ты попал на наш совет?
— Шпион Элиаса, — прошипел один из северных лордов, и остальные откликнулись ему эхом.
Встал Изгримнур:
— Он здесь, потому что я привел его, Джошуа, — сказал герцог. — Он ждал нас на дороге в Вественби — знал, куда мы направляемся, и раньше нас знал, что мы снова вернемся сюда. Он сказал, что так или иначе должен поговорить с тобой.
