Мы подошли к черному входу и прислушались. Внутри и
поблизости никого не было. Ларри встал на задние лапы, причем выглядел он в такой
позе гораздо грациознее, чем я. Но ведь у него было больше практики. Он зажал
дверную ручку между передними лапами, нажал, повернул и медленно потянул.
Дверь открылась. Следуя известным ему маршрутом, мы
благополучно достигли ризницы и расположились для наблюдений.
Служба была в разгаре. Среди немногочисленных прихожан,
занимавших передние скамьи, была только одна женщина. Викарий стоял перед
алтарем, который был задрапирован черной тканью, и читал проповедь. Ему
приходилось напрягать зрение, так как мигающий свет был совсем слабым, горело
всего несколько черных свечей. Ларри обратил мое внимание на то, что крест
перевернут вверх ногами, я уже и сам это заметил.
– Ты знаешь, что это означает? – тихо спросил он.
– Религиозный сигнал бедствия? – предположил я.
– Послушай, что он говорит.
Я последовал его совету.
– …Нъярлатотеп, – читал он, – грядет прыжками
через горы, скользит по холмам. Он подобен многоногому козлу, он стоит у стен
наших, он глядит на окна наши, проникает сквозь жалюзи, рогами славы увенчан.
Нъярлатотеп отверз уста и рек: «Восстаньте, темные мои слуги, и явитесь. Ибо,
чу! – грядет зима, и льют холодные дожди. Цветы на земле почили, и песни птиц
допеты. Черепаха лежит, зарублена. Фиговое дерево увядает, и также лоза
виноградная. Восстаньте, темные мои слуги, и выходите…»
В этот самый момент женщина поднялась с места, и, слегка
пошатываясь, начала снимать свои одежды.
– Вы меня убедили, – сказал я Ларри, запоминая
лица прихожан, которые, как я заподозрил, входили в состав команды
арбалетчиков.
– В таком случае давай сделаем то, на что он намекал, и
выйдем, – сказал он.
Мы выбрались тем же путем и медленно пошли назад к
перекрестку.
– Значит, он тоже участник, – сказал я через
какое-то время.
– Именно ЕГО статус я хотел обсудить с тобой.
– Да?
– Мне известно, что в этих делах решающее значение
отводится определенным геометрическим построениям, но мне никогда не удавалось
разузнать все до конца, – сказал он. – Но знаю, что здесь важную роль
играет местонахождение жилища каждого из игроков.
– Правильно. О! Понимаю, к чему вы клоните.
– Как влияет на схему его присутствие? Ты знаешь, как
вычислять такие вещи, Нюх?
– Знаю. Я уже какое-то время хожу по этим линиям. Где
он, собственно, живет?
– В коттедже за церковью.
– Достаточно близко. Теперь придется проделать гораздо
больше расчетов.
– Мне необходимо знать центральное место, место
проявления, Нюх.
– Я догадался, Ларри, и я вам скажу, когда вычислю его.
Не расскажете о ваших планах? У меня такое чувство, что это нечто особенное.
– Извини.
– Вы становитесь частью моей проблемы.
– Каким образом?
– Если я не знаю, что вы замышляете, мне неизвестно,
считать ли вас игроком, включать или нет ваш дом в диаграмму.
– Понимаю.
У перекрестка он остановился.
– А ты не мог бы проделать это двумя способами – со
мной и без меня – и потом сообщить мне результат?
– И еще с домом викария и без него? Это было бы
дьявольски сложно – просчитать дважды по два варианта. Почему вы боитесь
рассказать мне? Вы уже почти признались, что вы – Закрывающий. Хорошо. И я
тоже. Теперь вы довольны? Вашей тайне ничто не угрожает. Мы союзники.
– Дело не в этом, Нюх, – сказал он. – Я не
могу тебе сказать, потому что не знаю. Я умею предвидеть. Я знаю кое-что о
будущем, и я предвижу, что буду в центре в полнолуние. Да, я на вашей стороне.
Но я в ту ночь стану безумным. Я все еще не нашел формулу для сохранения
рассудка при смене луны. Я даже не уверен, что меня следует отнести к категории
игроков. Но я также не уверен и в обратном. Во мне слишком много от джокера.
Я запрокинул голову и завыл. Иногда это единственное, что
можно сделать.
Пошел домой, совершил обход, много думал, потом лег спать.
Сегодня утром встретил Серую Метелку, когда шагал по окрестностям и делал
расчеты.
– Привет, кошка!
– Привет, пес. На какой стадии находится твой проект по
захоронению?
– Завершен. Выполнен. Кончен. Все уплыло. Вчера ночью.
– Восхитительно. Порой мне казалось, что его найдут
раньше, чем ты туда доберешься.
– Мне тоже.
– Теперь нам надо быть очень осторожными, следить за
тем, что говорим.
– И даже за тем, какими словами. Но мы взрослые, мы
достаточно разумны, и мы оба знаем, что к чему. Итак, как дела?
– Не слишком хорошо.
– Проблемы с математикой?
– Мне не следует об этом рассказывать.
– У всех сейчас проблемы.
– Ты это знаешь? Или догадываешься?
– По другому и быть не может, поверь.
Она пристально поглядела на меня.
– Я тебе верю. Я только хотела узнать, почему ты так
уверен?
– Боюсь, теперь уже я не могу тебе ответить.
– Понимаю, – сказала она. – Но давай не
прерывать наши беседы только потому, что мы вступили во вторую фазу.
– Согласен. Думаю, это было бы ошибкой. Итак, как идут
дела?
– Не слишком хорошо.
– Проблемы с математикой или с личностями?
– Ты быстро соображаешь. И те, и другие.
– Если ты решишь проблему, действительно ли Тальбот
игрок, я тебе в обмен кое-что предложу.
– Что?
– Разумеется, я не могу сказать. Но это может
пригодиться, если дела пойдут плохо.
– Я склонен принять твое предложение, но я еще не нашел
ответа.
– Это уже мне кое-что дает, немного, но кое-что.
Поэтому, вот тебе отрицательная информация, чего бы она ни стоила: это не может
быть середина дороги. Хозяйка провела исследование и обнаружила веские
метафизические причины того, почему этого не может быть.
– Я и сам пришел к такому выводу, но в метафизике я не
разбираюсь. Ладно, все равно мы квиты.
