Хрустальный дворец вырастал перед нами, сверкая, как глыба
розового льда, так что я смотрел мимо него, а не прямо. По мере того как мы
приближались, вокруг становилось все тише, солнце грело теплыми лучами.
Когда мы вошли в пределы дворца, я заметил маленькую серую
фигурку – единственное живое существо в поле зрения, – греющуюся на
солнышке на террасе перед дворцом. Серая Метелка повела меня к ней. Это
оказался древний кот, лежащий на квадрате из черного оникса. Подняв голову, он
следил за нами.
Подойдя поближе и распростершись перед ним, она произнесла:
– Приветствую вас, Ваше Мурлычество.
– Серая Метелка, дочь моя, – ответил он. –
Привет. Встань, прошу тебя.
Она повиновалась и сказала:
– Мне кажется, я почувствовала ваше присутствие в те
минуты, когда Древние разгневались. Благодарю вас.
– Да. Я наблюдал за тобой весь этот месяц, –
сказал он. – Ты знаешь почему.
– Знаю.
Он повернул голову, его желтые глаза старца встретились с
моими. Я склонил голову из уважения к его почтенному возрасту и потому, что
Серая Метелка явно считала его очень важной персоной.
– Ты пришла в сопровождении пса.
– Нюх – мой друг, – сказала она. – Он вытащил
меня из колодца, прыгнул и спас от молнии Древних.
– Да, я видел, как он тебя оттащил, когда молния
ударила, как раз перед тем, как я решил позвать тебя сюда. Добро пожаловать.
Привет, Нюх.
– Привет… сэр, – ответил я.
Очень медленно старый кот встал, выгнул дугой спину, потом
вытянулся низко над землей, снова поднялся.
– Сейчас как раз наступили сложные времена, –
сказал он. – Вы стали частью необычного замысла. Пойдем со мной, дочь моя,
чтобы я мог передать тебе малую толику мудрости, относительно событий
последнего дня. Ибо некоторые вещи кажутся слишком незначительными для Великих,
а кошка может знать то, чего не знают Древние Боги.
Она взглянула на меня, и, так как мало кому удается
разглядеть мою улыбку, я кивнул головой.
Они прошли в храм, а я подумал, что, может быть, стоя где-то
на высоком скалистом утесе, за нами наблюдает, всегда настороже, древний волк,
посылая мне единственный приказ: «Продолжай сторожить, Нюх, всегда». Я почти
слышал его рычание в безвременье, из тех мест, что за пределами мысли.
Ожидая их, я обнюхал все кругом. Трудно было сказать, как
долго они отсутствовали в том месте, где нет времени. Но, по-видимому, не очень
долго.
Когда я увидел, что они появились из храма, я снова
подивился превратности судьбы, которая подружила меня с Открывающей. Да к тому
же еще и кошкой.
Когда они приблизились, я заметил, что Серая Метелка чем-то
обеспокоена или, по крайней мере, озадачена, по тому, как она подняла правую
лапку и посмотрела на нее.
– Теперь сюда, – велел старый кот и сказав так,
посмотрел на меня. Я понял, что приглашение относится и ко мне.
Он повел нас по аллее рядом с Дворцом Семидесяти
Наслаждений, вдоль которой стояли гофрированные урны темно-коричневого,
желто-коричневого и аквамаринового цвета, расписанные тонкими черными и
серебряными линиями, с ручками из малахита, нефрита, порфира и хризоберилла,
хранящие забытые тайны храма. Пурпурные крысы спасались бегством при нашем
приближении, и одна из крышек шевельнулась, издала звук, подобный звону
колокола, который эхом отразился от хрустальной розовой стены.
– Входите, – пригласил он, и мы последовали за ним
в темную нишу, где находилась боковая дверь в храм.
Рядом с ней на хрустальной стене дрожала менее четко
обозначенная дверца, и, когда мы к ней подошли, ее внезапно проявившийся
прямоугольник начал закипать молочной пеной. Мы остановились перед этой
дверцей, и старый кот обратился ко мне.
– Поскольку ты друг одной из моего рода, – сказал
он, – я одарю тебя знанием. Спрашивай меня, о чем пожелаешь.
– Что ждет меня завтра? – спросил я.
Он мигнул один раз.
Потом ответил:
– Кровь. Моря крови и кровавое месиво повсюду вокруг
тебя. И еще ты потеряешь друга. Теперь идите в эту дверь.
Серая Метелка шагнула в прямоугольник и исчезла.
– Ну что же, спасибо, – сказал я.
– Carрe baculum!
[9]
– прибавил он, когда я
последовал за кошкой; каким-то образом он знал, что я помню кое-что из латыни,
и, несомненно, получил какое-то непонятное кошачье удовольствие, приказывая мне
принести палку на классическом языке. Постепенно привыкаешь к шпилькам от кошек
по поводу твоей собачьей природы, но я считал, что хоть их босс будет выше
этого. И все-таки он – тоже кот и, вероятно, уже давно не видел собак и просто
не смог удержаться от искушения.
– Et cum sрiritu tuo
[10]
, – ответил
я, входя в отверстие.
– Benedicte
[11]
, – услышал я
издалека ответ, снова вплывая в пространство между двумя мирами.
– Что означал весь этот разговор в конце? –
крикнула мне Серая Метелка.
– Он устроил мне небольшую контрольную по Вергилию.
– Зачем?
– Будь я проклят, если знаю. Он же непостижим, помнишь?
Неожиданно ее очертания расплылись внутри еще одного прямоугольника. Странно
было смотреть, как она стала двухмерной и заколебалась. Затем превратилась в
горизонтальную линию, концы которой свернулись к середине, и – исчезла. Когда
подошла моя очередь ощущения оказались не настолько сложными. Я присоединился к
ней, оказавшись на вершине Гнезда Пса, перед каменным блоком, который снова
стал просто камнем, на котором виднелось несколько царапин. Солнце ушло далеко
на запад, но гроза кончилась.
Я описал круг. Никто не следил за нами, ни с какой стороны.
– Еще достаточно светло, чтобы обследовать то место,
которое ты определил, – предложила она.
– Давай оставим это на завтра. Я опаздываю на свой
обход, – ответил я.
– Ладно.
Мы отправились домой. Я все думал о пророчестве старого
кота, но это будет только завтра.
– Собачья дрема гораздо менее пышная, чем
Целефаис, – сказал я по дороге.
– А какая она?
