Я старался развернуться в нужном направлении – вокруг продольной
оси, расслабив при этом лапы. Стрела прошла высоко надо мной, судя по звуку,
который донесся до меня, когда она вонзилась в дерево. Но этот человек снова
заряжал арбалет, когда я ударился о землю. Я все-таки приземлился на лапы, но
они сейчас же подломились. Пытаясь подняться, я увидел, что он закончил
взводить затвор, не обращая больше внимания на черную тень, которая носилась
взад и вперед перед его лицом. Левая задняя лапа болела. Я все же рывком
поднялся и повернулся. Он держал в одной руке стрелу и собирался вставить ее в
арбалет. Мне придется броситься на него, попытаться сбить его с ног раньше, чем
ему это удастся, и он сделает следующий выстрел. Я знал, что на этот раз вряд
ли увернусь…
И тогда в дверном проеме за его спиной возникла чья-то тень.
– О, викарий Робертс, что это вы делаете с таким
старинным оружием? – раздался полный великолепного самообладания фальцет
Великого Детектива в обличье Линды Эндерби.
Викарий поколебался, потом повернулся к ней.
– Мадам, – сказал он, – я собирался оказать
услугу обществу, уничтожив злобное животное, которое как раз сейчас готовится
напасть на нас.
Я немедленно завилял хвостом и принял самый идиотский
слюнявый собачий вид, вывалив наружу язык, и все такое.
– Мне он вовсе не кажется злобным зверем, – возразил
голос леди, и Великий Детектив быстро прошел вперед, встав между мной и
викарием, надежно перекрывая линию выстрела.
– Это же просто старина Нюх. В нем нет ни единой
злобной косточки. Добрый Нюх! Славный пес!
Последовал обычная процедура поглаживания, похлопывания по
голове. Я реагировал так, будто это было вторым после бесплатного обеда
величайшим изобретением.
– Что заставило вас считать его асоциальным?
– Мадам, эта тварь едва не оторвала мне ухо.
– Уверена, что вы ошибаетесь, сэр. Не могу представить,
чтобы это животное вело себя агрессивно – кроме, возможно, случаев самозащиты.
Лицо викария сильно покраснело, а плечи напряглись. В
какой-то момент мне показалось, что он все-таки попытается выстрелить в меня.
– Я действительно считаю, – продолжал голос Линды
Эндерби, – что если у вас есть жалобы на эту собаку, вам следует сначала
поговорить с его владельцем прежде, чем предпринимать радикальные действия,
которые могут привлечь внимание Общества Защиты Животных и вызвать
неблагоприятную реакцию у прихожан.
– Этот человек – безбожник и наглец… – начал он, но
затем его плечи опустились. – Тем не менее, возможно, я действовал
чересчур поспешно. Вы правы, прихожане могут косо посмотреть на это, не зная,
насколько обоснованы мои жалобы. Да. Очень хорошо. – Он опустил арбалет и
разрядил его. – Все это уладится через денек-другой, – прибавил
он. – Но сейчас я последую вашему совету и не буду совершать необдуманных
поступков. – Он сунул стрелу в колчан, висевший у него на плече, и затем
закинул за спину оружие. – И еще, мадам, благодарю вас за те пирожки,
которые вы принесли, они мне показались очень вкусными, и позвольте теперь
откланяться.
– Надеюсь, вашей дочери они тоже понравились.
– Конечно, понравились. Мы оба благодарим вас.
Засим он повернулся и вышел за дверь. Великий Детектив
тотчас же последовал за ним до порога и выглянул наружу, несомненно, желая
удостовериться, что он действительно ушел. Прежде, чем я смог проделать тот же
путь с той же целью, он ухватился за дверь и плотно прикрыл ее. Повернулся и изучающе
посмотрел на меня.
– Нюх, – сказал он уже не фальцетом, – тебе
повезло, что у меня хороший бинокль, и я в последнее время склонен часто им
пользоваться.
– Ты очень необычное существо, – продолжал
он. – Я впервые встретился с тобой в Сохо, помогая своим друзьям из Ярда
расследовать серию очень запутанных убийств. Впоследствии я встречал тебя много
раз, в ситуациях странных и загадочных. Твое присутствие, кажется, стало общим
знаменателем всех недавних происшествий в этом районе. Тот предел, когда я еще
мог отнести все это за счет совпадения, давно перейден.
Я сел и поскреб левое ухо задней лапой.
– Со мной этот номер не пройдет, Нюх, – сказал
он. – Я знаю, что ты не просто глупый пес, с интеллектом ниже
человеческого. Я многое узнал о событиях этого месяца, об этой местности, о
людях, участвующих в предприятии, которое вы, кажется, называете Игрой.
Я перестал чесать ухо и внимательно посмотрел на него.
– Я разговаривал и с этим русским пьяницей, и со столь
же ненормальным валлийцем по дороге домой из паба, однажды ночью,
замаскировавшись под загулявшего коммивояжера. Я беседовал с цыганами, с твоими
соседями, со всеми основными действующими лицами, участвующими в этом
предполагаемом метафизическом противостоянии – да, мне о нем известно, – и
я наблюдал множество вещей, которые позволили мне, при помощи дедукции,
нарисовать мрачную картину.
Я грубо зевнул, как это иногда делают собаки. Он улыбнулся.
– Не выйдет, Нюх, – сказал он. – Оставь свои
дурные манеры. Я уверен, что ты понимаешь каждое мое слово, и тебе, наверное,
любопытно узнать, насколько глубоки мои знания о той церемонии, которая должна
здесь состояться в Канун Дня Всех Святых, и каковы в связи с этим мои
намерения.
Он сделал паузу, и мы внимательно посмотрели друг на друга.
Он ничего еще не выдал, даже на уровне обоняния.
– И вот я подумал, что пора проявить добрую
волю, – наконец сказал он. – Кроме того факта, что я только что,
возможно, спас тебя от смертельной опасности, есть еще многое, что я хотел бы
сказать и кое-что, что мне нужно узнать, и я считаю, что это будет выгодно нам
обоим. Если ты будешь любезен подтвердить, что понял меня, я продолжу.
Я отвел взгляд. Я ждал этого с того момента, как только он
обратился ко мне со своими рассуждениями. Я все еще не решил, как мне
реагировать, когда он, наконец, потребует от меня того, что должно послужить
залогом веры. И именно к этому все и свелось… к вере в профессиональную
цельность этого человека, хотя я не был уверен, что он одобрит происходящее
здесь, и не имел представления, чему он останется верен – закону или
справедливости; и понимает ли он до конца, что поставлено на карту. Но все же я
действительно хотел узнать, что ему известно и каковы его намерения, и понимал,
что он потом никак не сможет проверить свои предположения на мой счет, даже
если я дам ему то подтверждение, которого он добивается. Поэтому я взглянул на
него, несколько долгих секунд смотрел ему в глаза, потом один раз кивнул.
