Книга Скала Прощания, страница 196. Автор книги Тэд Уильямс

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Скала Прощания»

Cтраница 196

Скрип становился громче. Эолер уже мог рассмотреть фигуры, которые приближались к ним по снегу: какая-то блестящая белая масса, а за ней сгусток черного. Потом, с полной реальностью ночного кошмара, эти светящиеся формы стали совершенно ясны.

Это была группа белых козлов, космы которых сверкали, отражая лунный свет. Глаза их были красны, как угли, а головы как-то чудовищно неправильны: обдумывая это впоследствии, он никак не мог определить, что именно в них было не так. Может быть, их безволосые морды казались какими-то неприятно разумными. Козлы, которых было девять, тащили за собой большие черные сани; и звук, который он слышал, производили полозья. На санях сидела фигура в капюшоне, которая даже на таком расстоянии выглядела слишком громоздкой. Несколько других фигур, меньших по размеру, одетых в черное, с надвинутыми капюшонами, торжественно двигались по бокам.

Неудержимый страх пробежал по спине Эолера. Конь под ним обратился в камень, как будто ужас остановил его сердце, но оставил стоять на ногах. Жуткая процессия проскрипела мимо них, невыносимо медленно, неслышно, если не считать скрипа полозьев. Как раз в тот момент, когда одетые в черное фигуры были готовы исчезнуть в тени нижних склонов Тистеборга, одна из них обернулась, показав Эолеру мертвенно бледное лицо, черные дыры на котором кота-то, очевидно, были глазами. Та часть его отчаянных мыслей, которую еще можно было понять, возносила благодарения богам за темноту лесной опушки. Наконец глядящие из-под капюшона глаза отвернулись. Сани и их сопровождение исчезли в заснеженных дебрях Тистеборга.

Эолер долго, стоял, не в силах унять дрожь, но не двинулся с места, пока не убедился, что он в безопасности.


Зубы его были так плотно сжаты, что заболели челюсти. У него было такое чувство, будто его раздели и нагишом сбросили в какую-то бесконечно глубокую яму. Когда он, наконец, решился двинуться с места, то пригнулся к шее лошади и галопом понесся на восток. Его скакун, исполненный такого же нетерпения, не нуждался ни в шпорах, ни в хлысте. Они мчались прочь в клубах снега.

Когда Эолер бежал от Тристеборга и его тайн, направляясь к востоку под насмешливой луной, он знал, что все, чего он боялся, — правда и что в мире есть вещи хуже самих его страхов.


Инген Джеггер стоял под ветвями раскидистого вяза, не замечая резкого ветра и инея, которым обрастала его короткая борода. Если бы в его глазах не светилось нетерпение, его можно было бы принять за бедолагу-путника, замерзшего насмерть в ожидании запоздавшего утреннего тепла.

Огромная белая гончая, свернувшаяся у его ног, пошевелилась, затем тихонько вопросительно скрипнула, как заржавевшая дверь.

— Проголодалась, Никуа? — выражение чуть ли не ласки тронуло его суровые черты. — Тише, скоро наешься до отвала.

Замерев, Инген следил за дорогой и прислушивался, просеивая ночь, как усатый хищник. Луна то исчезала, то появлялась в просветах между деревьями. Лес был безмолвен, если не считать шума ветра в верхушках.

— Ага, — обрадованный, он сделал несколько шагов и стряхнул снег с плаща. — Ну, Никуа, зови сестер и братьев. Пусть клич твой огласит Пик Бурь! Пришла пора последней охоты.

Никуа вскочила, дрожа от возбуждения, как бы вняв приказанию Ингена, она пробежала на середину поляны, опустилась на задние лапы и подняла морду к небу. Мощные мышцы гортани напряглись, и захлебывающийся вой потряс ночь. Еще не улеглось эхо первого зова, как пронзительный голос, срывающийся на кашель и лай, снова разнесся в округе. Даже ветви деревьев содрогнулись от него.

Они выжидали, рука Ингена лежала на мощной голове собаки. Время шло. Глаза Никуа, затянутые беловатой дымкой, сверкали в свете луны, пробиравшейся за деревьями. Наконец, когда настал самый холодный час в ночи, ветер донес до них отдаленные звуки гона.

Судорожный лай приближался и вот уже заполнил лес. Стая белых теней возникла из темноты и рассыпалась по поляне четвероногими приведениями. Гончие Пика Бурь вились между деревьями, опустив к земле свои остроносые морды, как бы вынюхивая что-то. Лунный свет падал на морды, покрытые кровью и слюной. Никуа прошлась среди них, рявкая, кусаясь и рыча, пока они не улеглись или уселись на снегу вокруг Ингена Джеггера, высунув красные языки.

Королевский охотник спокойно оглядел свою необычную паству, затем поднял с земли оскаленную собачью маску.

— Слишком долго вы болтались без дела, — прошипел он, — разоряли лесные опушки, крали младенцев, загоняли глупых путников ради забавы. Теперь ваш хозяин вернулся, и вы будете делать то, для чего вас натаскивали. — Белесые глаза провожали его, когда он направился к лошади, которая со сверхъестественным терпением ждала под деревом. — Но на этот раз впереди буду я, а не вы. Это необычная охота, и запах знает только Инген. — Он вскочил в седло. — Бежать тихо! — Он опустил забрало, так что на собак смотрела теперь собачья морда. — Мы несем смерть врагам королевы.

Собаки поднялись с рычанием, обгоняя друг друга, огрызаясь в яростном нетерпении. Инген пришпорил лошадь и обернулся.

— За мной! — крикнул он. — За мной на смерть и кровь!

Они быстро пересекли поляну. Стая мчалась за ним, на этот раз безмолвная и белая, как снег.


Плотно закутавшись в плащ, Изгримнур сидел на носу лодки и наблюдал, как, шмыгая носом, гребет коротышка Синетрис. На лице герцога было выражение мрачной сосредоточенности, отчасти потому, что ему не слишком нравилось общество лодочника, но в основном потому, что он терпеть не мог суда любого размера, а особенно — маленькие, как то, на котором он сейчас оказался. Синетрис на этот раз был прав по крайней мере в одном: погода для путешествия была явно неподходящей. Шторм бушевал вдоль всего побережья. Бурная вода залива Ферракоса грозила захлестнуть их в любую минуту, и Синетрис не переставал стонать с того самого момента, когда их киль коснулся воды неделю назад приблизительно на тридцать лиг севернее.

Герцогу пришлось признать талант Синетриса как лодочника, пусть даже проявлял он его ради спасения собственной жизни. Наббанаец ловко управлялся со своим суденышком в ужаснейших условиях. Только бы он перестал ныть! Изгримнуру не больше, чем Синетрису, нравилась буря, но будь он проклят, если только покажет это, выставив себя полным дураком.

— Сколько до Кванитупула? — перекричал он шум ветра и волн.

— Полдня, господин монах, — прокричал в ответ Синетрис, подняв воспаленные слезящиеся глаза. — Мы скоро остановимся поспать, и будем там завтра к полудню.

— Спать?! — зарычал Изгримнур. — Ты что, с ума сошел? Еще даже не стемнело! Кроме, того, ты снова захочешь удрать, но на этот раз я тебе не спущу. Если ты не будешь таким слюнтяем и начнешь работать как следует, ты сможешь уже сегодня ночью выспаться в постели!

— Прошу вас, святейший брат! — Синетрис почти визжал. — Не заставляйте меня грести в темноте! Мы налетим на скалы и найдем себе постели там внизу среди килп!

— Не нужно мне всей этой твоей суеверной ерунды. Я тебе хорошо плачу, и я тороплюсь. Если ты слишком слаб или болен, давай я возьмусь пока за весла.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация