— Я полагаю, они надеялись, что Бинабик ошибся, — сказал Слудиг. — Возможно, они рассчитывали найти здесь весну.
Саймон увидел вокруг мало неожиданного: соседние горы были припорошены снегом, и многие деревья вокруг озера стояли голые, а ели и сосны под белым покровом, — как будто украшенные ватой.
Многие тролли прижали руки к груди — жест отчаяния, показавший, что увиденное ими гораздо красноречивее слов Бинабика или Укекука говорит о пришедшей беде. Пришпорив своих скакунов, они двинулись по узкому уступу, а Саймон и Слудиг снова побрели за ними по следам бараньих копыт, которые вели к озерной долине. Еще один снежный залп высыпался на них с Сиккихока.
Они разбили лагерь в большой пещере на северо-западном берегу озера. Пещера была окружена хорошо протоптанными тропами. Огромное кострище, почти до краев наполненное золой, свидетельствовало о том, что многие поколения троллей стояли здесь лагерем. Вскоре огромный костер, самый большой с тех пор, как они покинули Минтахок, разгорелся на берегу озера. Когда спустилась ночь и в небе начали загораться звезды, пламя отбрасывало гигантские тени на скалистые склоны горы.
Саймон сидел у костра, пропитывая жиром сапоги, когда к нему подошел Бинабик. По указанию тролля он снова надел сапоги и взял из огня горящую головню, а затем последовал за Бинабиком в сгустившуюся тьму. Они прошли некоторое расстояние вдоль края горы и, обогнув озеро, подошли к еще одной пещере, высокий вход в которую был почти скрыт группой елей. Странный свистящий звук слышался изнутри. Саймон тревожно свел брови, но Бинабик лишь улыбнулся и сделал знак следовать за ним. Он откинул нависшую ветку посохом, чтобы высокий Саймон смог пройти внутрь, не задев ветвей факелом.
Пещера была наполнена запахом животных, но запах был знаком ему. Саймон поднял головню, чтобы осветить самую глубь пещеры. Шесть лошадей оглянулись на него, нервно заржав. Пол пещеры был устлан сухой травой.
— Вот это очень хорошо, — сказал Бинабик, поравнявшись с ними. — А я питал страх, что они будут побегать или что не хватит еды.
— Они наши? — спросил Саймон, медленно подходя к ним. Ближайшая лошадь задрала губу и попятилась. Саймон протянул к ней руку, чтобы она понюхала ее. — Думаю, да.
— Конечно, — усмехнулся Бинабик. — Мы же не умертвители коней. Тролли поместили их сюда для безопасности, когда нас взяли наверх. Это место предназначено для овец, когда они ягнятся или когда погода холодная. С этого момента, друг Саймон, тебе не придется уже шагать пешком.
Погладив лошадь, которая неохотно приняла ласку, но и не отдернула головы, Саймон увидел серую в черных яблоках кобылу, на которой он уехал из Наглимунда. Он направился к ней, сожалея, что ему нечем угостить ее.
— Саймон, — окликнул его Бинабик, — поймай!
Он обернулся и успел поймать какой-то маленький комок, который стал крошиться в руке.
— Соль, — объяснил Бинабик. — Я забирал ее с Минтахока. Каждой по кусочку. Бараны очень любят соль и ваши лошади, наверное, тоже.
Саймон предложил ее своей серо-черной. Она взяла комочек, пощекотав его ладонь губами. Он погладил ее по мощной шее, почувствовал, как она подрагивает под рукой.
— Я не помню, как ее зовут, — прошептал он грустно. — Хейстен говорил мне, но я забыл.
Бинабик пожал плечами и начал распределять соль среди других лошадей.
— Как я рад снова видеть тебя, — обратился Саймон к лошади. — Я дам тебе новое имя. Как насчет Домой?
Имена, казалось, ее совсем не занимали. Она махала хвостом и пыталась отыскать в кармане Саймона еще соли.
Когда Саймон и Бинабик вернулись к костру, канканг лился рекой, а тролли распевали, раскачиваясь перед костром. Ситки отделилась от группы и подошла, чтобы взять Бинабика за руку.
Она молча положила головку ему на плечо. Издали казалось, что тролли веселятся вовсю, но когда Саймон подошел поближе, по выражению их лиц он понял, что это не так.
— Отчего они такие грустные, Бинабик?
— Мы на Минтахоке говариваем, — объяснил человек, — «Скорбение сохраните до дома». Когда на тропе погибает один из наших, мы хороним его на том месте, но ожидаем того времени, когда вернемся в родные пещеры, чтобы плакать там. Девять наших товарищей умирали на Сиккихоке.
— Ты сказал: скорбим дома, но они же еще не дома.
Бинабик покачал головой, ответил на какой-то вопрос Ситки, и снова переключил свое внимание на Саймона.
— Эти охотники и пастухи имеют приготовления к приходу сюда остального народа Йиканука. Они говаривают друг другу, что вершины полны опасности, и что весна не придет. — Бинабик устало улыбнулся. — Они уже возвращались домой, друг Саймон.
Бинабик похлопал Саймона по руке, а потом они с Ситки повернули к костру, чтобы присоединиться к хору. В костер подбросили дров, и пламя взметнулось вверх, так что вся озерная долина, казалось, озарилась оранжевым светом. Траурные мелодии Йиканука разносились эхом над тихой водой, перекрывая даже голос ветра и шум водопадов.
Саймон отправился на поиски Слудига. Риммер сидел на камне, закутавшись в плащ и придерживая коленями бурдюк с канкангом. Саймон присел рядом с ним и глотнул из предложенного ему бурдюка, а затем втянул в себя холодный воздух. Он вытер рот рукавом и вернул бурдюк.
— Я рассказывал тебе о Скипхавене, Саймон? — спросил Слудиг, глядя на костер и раскачивающихся троллей. — Ты не знаешь, что такое красота, пока не увидишь девушек, вешающих омелу на мачты «Сотфенгсела», похороненного корабля Элврита. — Он отхлебнул напиток и передал бурдюк Саймону. — Ах, Боже праведный, я надеюсь, что у Скали из Кальдскрика достаточно риммерской совести, чтобы ухаживать за местами, где захоронены ладьи в Скипхавене. Да сгниет он в аду!
Саймон сделал еще два глотка из кожаной фляги, пытаясь не показывать своих гримас Слудигу. На вкус канканг был ужасен, но зато согревал.
— Скали — это тот, что отнял земли герцога Изгримнура? — спросил он.
Слудиг обвел все вокруг несколько замутившимся взглядом: он прикладывался к бурдюку неоднократно.
— Этот самый. Сын волчицы и черного ворона, предатель с черным сердцем. Да сгниет он в аду. Здесь уже пахнет кровной местью, — риммер задумчиво потянул себя за бороду и поднял взгляд к звездам. — Да, во всем мире сейчас царит кровная месть.
Саймон тоже взглянул наверх и увидел приближающуюся с северо-запада гряду темных облаков, которые закрыли звезды на горизонте. На мгновение ему показалось, что он увидел, как рука Короля Бурь протянулась, чтобы перекрыть тепло и свет. Он вздрогнул и поплотнее закутался в плащ, но холод не ушел. Он снова потянулся к бурдюку. Слудиг продолжал смотреть На небо.
— Мы очень маленькие, — сказал Саймон между глотками. У него было ощущение, что в его жилах течет не кровь, а канканг.
— И звезды тоже, кюнде-манне, — пробормотал Слудиг. — Но каждая из них горит изо всех сил. Выпей еще.
