— Боги нашего народа! — ее голос рвался из горла. — Спасите нас! Вы обещали!
Скали Острый Нос, смеясь, засунув руки за пояс, подошел к ней.
— Твои боги мертвы, девочка. Как и твой отец, как и все твое царство. Но я найду тебе применение. — Мегвин чувствовала его запах, похожий на резкий гнилой запах старой оленины. — Ты простая хайя, но у тебя длинные ноги… а я люблю длинные ноги. Лучше, чем быть шлюхой для моих ребят, э?
Мегвин отступила, подняв руки, словно для того, чтобы отвести удар. Прежде чем она смогла вымолвить хоть слово, воздух прорезал звук далекого рога. Скали и некоторые из его людей удивленно оглянулись. Рог затрубил снова, чистый, звонкий и властный. Целый каскад звуков разнесся по Таигу и Эрнисадарку. Мегвин широко раскрыла глаза.
Сперва видно было только сияние, зыбкое мерцание, надвигающееся с востока. Мерный рокот напоминал шум разлившейся после сильных дождей реки. Люди Скали кинулись к мечам и шлемам, которые они побросали, обнаружив нелепую суть выступления отряда Мегвин. Сам Скали кричал, требуя, чтобы ему привели лошадь.
Это скачет армия, поняла Мегвин, — нет, это был сон, обретший плоть и развернувшийся над заснеженными полями. Они пришли наконец!
Звук рога снова разнесся по всем окрестностям. Всадники ураганом неслись к Эрнисадарку. Их доспехи сияли всеми цветами радуги — небесно-голубым, рубиново-красным, изумрудным, киноварью и оранжевыми оттенками закатного тумана.
Там могло быть сто всадников, а могло быть десять тысяч — Мегвин даже не пыталась угадать, потому что невозможно было долго смотреть на них — слишком велик был захватывающий дух ужас их прихода. Они неслись потоком красок, музыки и света, словно материя мира разорвалась и тайные сны вышли наружу.
Еще раз протрубил рог. Мегвин, внезапно оставшись в полном одиночестве, спотыкаясь, двинулась к Таигу, даже не сознавая, что в первый раз касается его деревянных стен с тех пор, как Скали обратил в бегство ее народ. Испуганные риммерсманы собрались на склоне горы под дворцом ее отца, суетливым криком пытаясь заставить своих лошадей встретить этого непонятного врага. Снова запел рог приближающейся армии.
Боги пришли! Мегвин повернулась в дверях, чтобы видеть это. Все ее тревоги и надежды должны были решиться здесь, на заснеженных полях — ее люди будут освобождены! Боги! Боги! Она призвала богов!
Из Таига раздался топот. Все новые и новые люди Скали выбегали из ворот, на ходу натягивая шлемы, возясь с ремнями ножен. Один из них столкнулся с Мегвин и отбросил ее в сторону, так что она закружилась волчком и врезалась в другого, который поднял железный кулак и сокрушительным ударом опустил его ей на голову.
Мир Мегвин внезапно исчез.
Это Бинабик и Ситки нашли наконец Саймона — или, скорее, это была Кантака, которая могла учуять нужный запах даже среди груд окровавленных тел, окружавших Сесуадру. Он сидел на льду, скрестив ноги, около неподвижной фигуры в доспехах Фенгбальда. Домой стояла над ним, дрожа от сильного ветра, ее морда чуть не касалась уха юноши. Кантака тронула лапой его ногу и тихо заскулила в ожидании своего хозяина.
— Саймон! — Бинабик бросился к нему, спотыкаясь на неровном льду. Повсюду были распростерты мертвые тела, но тролле не остановился осмотреть ни одного из погибших. — Ты ранен?
Саймон медленно поднял голову. Он так охрип, что едва мог шептать.
— Бинабик? Что случилось?
— Ты цел, Саймон? — Маленький человек нагнулся, чтобы осмотреть друга, потом выпрямился. — Ты имеешь множественные ранения. Мы имеем должность забрать тебя.
— Что случилось? — еще раз спросил юноша. Бинабик тянул его за плечи, пытаясь заставить встать, но Саймон, казалось, никак не мог собраться с силами. Подошла Ситки и встала рядом, ожидая, не понадобится ли Бинабику ее помощь.
— Мы одержали эту битву, — сказал Бинабик. — Плаченная цена огромна, но Фенгбальд умерщвлен.
— Нет, — тень озабоченности промелькнула на измученном лице Саймона. — Это был не он. Это был кто-то другой.
Бинабик бросил взгляд на лежавшего неподалеку человека.
— Я знаю, Саймон. Он был умерщвлен в другом месте — страшное умирание, и не для него одного. Но теперь будем идти. Ты имеешь нужду в огне, пище и проявлении внимания к твоим ранам.
Саймон издал долгий стон, позволив маленькому человеку поднять его на ноги, и этот звук вызвал еще один обеспокоенный взгляд Бинабика. Юноша проковылял несколько шагов, потом остановился, вцепившись в поводья Домой.
— Я не могу забраться в седло, — пробормотал он огорченно.
— Тогда немножко иди, — посоветовал Бинабик. — С медленностью. Ситки и я будем оказывать тебе сопровождение.
С Кантакой во главе они медленно побрели к скале, окрашенной розоватым светом заходящего солнца. Сгущающийся туман повис над замерзшим озером, и вороны прыгали от тела к телу, суетясь, как маленькие черные демоны.
— О Боже, — сказал Саймон. — Я хочу домой.
Бинабик только покачал головой.
10 ФАКЕЛЫ В ГРЯЗИ
— Стой! — Кадрах почти шептал, но напряжение в его голосе было нетрудно уловить. — Остановитесь. Изгримнур опустил шест, так и не оттолкнувшись от илистого дна протоки, и лодка остановилась, медленно вернувшись в заросли тростника.
— В чем дело, парень? — раздраженно спросил он. — Мы оговорили все уже дюжину раз, а теперь пора двигаться.
На корме лодки древний Камарис ощупывал длинное копье, которое Изгримнур сделал из прочного болотного камыша. Оно Получилось тонким и легким, и герцог натачивал его на камне до тех пор, пока копье не стало острым, как кинжал убийцы. Старый рыцарь, как обычно, казалось, не обращал никакого внимания на разговор своих товарищей. Он поднял копье и медленно сделал ложный выпад, скользнув заточенным концом по мутной воде.
Кадрах глубоко и прерывисто вздохнул. Мириамель подумала, что он выглядит так, как будто вот-вот заплачет.
— Я не могу идти.
— Не можешь? — Изгримнур почти кричал. — Что ты хочешь сказать? Это ты уговорил нас дождаться утра и только тогда идти в гнездо. Чего тебе еще нужно?!
Монах в отчаянье покачал головой, не в силах встретить взгляд герцога.
— Всю ночь я пытался себя успокоить. Все утро я читал молитвы — это я-то! — Он повернулся к Мириамели, пытаясь изобразить иронию. — Я! Но все равно это не в моих силах. Я трус, и я не могу идти в это… место.
Мириамель протянула руку и тронула его за плечо.
— Даже чтобы спасти Тиамака? — Ее рука бережно сжала плечо монаха, словно он внезапно превратился в драгоценный хрустальный сосуд. — И, как ты сам говорил, даже чтобы спасти самих себя? Потому что без помощи Тиамака нам никогда не выбраться отсюда.
Кадрах закрыл лицо руками. Мириамель почувствовала, как возвращается какой-то намек на ее прежнюю неприязнь. Что за спектакль разыгрывает монах? Что теперь у него на уме?
