Саймон, который все это время молча слушал, тоже решился вставить словечко.
— А разве он не привез. Сверкающий Гвоздь с Варинстена? — Он посмотрел на Джошуа, внезапно испугавшись, что эти слова были слишком большой наглостью с его стороны. — Ваш отец, я имею в виду. Я слышал такую историю.
Джошуа нахмурился, размышляя.
— Ее часто рассказывают, но теперь, когда я думаю об этом, мне кажется, что я ни разу не слышал от отца ничего похожего,
— Конечно, конечно. — Стренгьярд выпрямился, всплеснув длинными руками. Его повязка соскользнула, к переносице. — Тот отрывок, который так беспокоил Ярнаугу, отрывок из книги Моргенса. Там говорилось о том, как Джон выступил на дракона, но у него было только копье! Боже, как слепы мы были! — Священник засмеялся весело, как маленький мальчик. — Но когда он вышел. Сверкающий Гвоздь был при нем. О Ярнауга, если бы ты только был здесь!
Принц поднял руку:
— Тут есть о чем подумать и многое нужно рассказать, но в данный момент у нас есть более важная проблема. Если дворры правы, а я как-то чувствую, что они правы, потому что не нужно сомневаться в такой безумной истории в это безумное время, мы все равно должны завладеть этим мечом, как его ни называть — Сверкающий Гвоздь или Миннеяр. Он лежит в могиле моего отца, как раз за стенами Хейходта. Мой брат, стоя на крепостных укреплениях" может видеть могильные курганы. Эркингарды дважды в день маршируют по краю скалы на восходе и в сумерках.
Всеобщее возбуждение спало.
В тяжелой тишине, которая последовала за словами принца, Саймон почувствовал, как что-то шевельнулось у него в мозгу. Это была неопределенная и неоформившаяся идея, поэтому он решил оставить се при себе тем более, что она как-то пугала его.
Заговорил Эолер:
— Есть и еще кое-что, ваше высочество. Я говорил вам о Зале Памяти, и о картах, которые держат там гномы. Это планы всех тоннелей, сделанных ими. — Он поднялся и подошел к седельным сумкам, оставленным у дверей. Вернувшись, он вытряхнул их на пол. Несколько свитков из промасленных овечьих шкур вывалились оттуда. — Это планы тоннелей под Хейхолтом. Дворры говорят, что прорыли их еще тогда, когда замок назывался Асу'а и принадлежал ситхи.
Стренгьярд первым оказался на коленях. Он развернул одну из овечьих шкур с нежностью влюбленного.
— Ах, — вздохнул он. — Ах, — и его восторженную улыбку сменило озадаченное выражение. — Я должен признаться, что в некотором роде… в некотором роде разочарован. Я не думал, что карты дворров могут оказаться такими… Боже мой! такими грубыми.
— Это не карты дворров, — нахмурившись, сказал Эолер. — Это плод кропотливой работы двух эрнистирийских писцов. Им пришлось работать почти в полной темноте, в жутком склепе, чтобы перенести каменные карты на что-то, что я мог привезти с собой.
Священник был убит.
— О, простите… простите меня, граф, я так сожалею…
— Пустое, Стренгьярд. — Джошуа обернулся к графу Над Муллаха. — Это неожиданный подарок, Эолер. В тот день, когда мы будем стоять под стенами Хейхолта, мы помолимся о тебе небесам.
— Честно говоря, это была идея Мегвин. Я не уверен, что эти карты принесут вам какую-нибудь пользу, но липшее знание никогда не помешает — я полагаю, архивариус согласится со мной. — Он указал на Стрендгъярда, который рылся в шкурах, как поросенок, напавший на гнездо трюфелей. — Но, признаюсь, я ехал сюда, надеясь получить нечто большее, чем простую благодарность. Я покинул Эрнистир, чтобы найти вашу армию и с ее помощью выгнать Скали и его воронов с нашей земли. Но я вижу, что мои надежды не оправдались — вы не сможете послать армию.
— Нет, — лицо Джошуа помрачнело. — Нас все еще очень мало. Каждый день все больше и больше людей стекается сюда, но пришлось бы слишком долго ждать, пока мы смогли бы хоть малую часть послать на подмогу Эрнистиру. — Принц встал, и начал мерять шагами зал, потирая правое запястье, словно оно причиняло ему боль. — Наша борьба напоминает мне войну с завязанными глазами. Мы не знаем, какая сила движется против нас. Даже сейчас, когда нам известна сущность наших врагов, нас слишком мало, чтобы предпринять новую отчаянную попытку. Мы вынуждены прятаться здесь, на самом краю Светлого Арда.
Деорнот подался вперед.
— Но, мой принц, если мы сумеем хоть где-нибудь дать им отпор, весь народ поднимется за нами. За пределами Тритингов даже мало кто знает, что вы живы.
— Он верно говорит, принц Джошуа, — вмешался Изорн. — Я многих знаю в Риммергарде, кто ненавидит Скали. Некоторые из них помогали мне прятаться, когда я бежал из лагеря Острого Носа.
— О вашем избавлении ходят смутные слухи, — сказал Эолер, — Но даже если одно это известие я принесу в Грианспог, моя миссия может считаться успешной.
Джошуа, нервно расхаживавший по залу, остановился.
— Я клянусь, что вы принесете своим людям гораздо больше, граф Эолер. — Он провел рукой по глазам, как человек, которого разбудили слишком рано. — Клянусь древом, что за день… Давайте сделаем перерыв, чтобы немного перекусить. В любом случае мне бы хотелось обдумать то, что я услышал сегодня. — Он устало улыбнулся. — Кроме того, я должен проведать жену. — Он махнул рукой. — Вставайте, вставайте все. Кроме вас, Сгренгъярд, конечно. Я полагаю, вы останетесь?
Архивариус, наполовину зарывшийся в овечьи шкуры, даже не услышал его.
Погруженный в мрачные и запутанные размышления, Прейратс некоторое время не замечал этого звука. Когда он наконец пробился сквозь туман мыслей священнника, тот резко остановился и закачался на краю ступеньки.
Мелодия, доносившаяся из сумрачного пролета, неприятно резала слух. Торжественные звуки то свивались, то расплетались в болезненный диссонанс. Это вполне могло быть размеренным гимном паука, стягивающего свою жертву клейким шелком. Тихо и медленно мелодия скользила от ноты к ноте, с изяществом, убеждающим, что кажущаяся дисгармония нарочита и основана на другом представлении о гармонии.
Другой человек мог бы повернуться и убежать на верхние этажи освещенного дневным светом замка, боясь встречи с исполнителем этой ужасной мелодии. Прейратс не колебался. Он снова двинулся вниз. Его шаги по каменным ступенькам отзывались гулким эхом. Вторая ниточка мелодии, такая же дикая и устрашающе спокойная, присоединилась к первой, и вместе они загудели, словно ветер в дымовой трубе.
Прейратс окончил спуск и свернул в коридор. Два норна, стоящие перед тяжелой дубовой дверью, смолкли при его приближении. Он подошел ближе, и они обратили на него лишенные любопытства и слегка оскорбительные взгляды греющихся на солнце кошек.
Они кажутся слишком высокими для хикедайя, понял Прейратс. Ростом с высокого мужчину, норны выглядели худыми, как умирающие от голода нищие. Их серебряно-белые пики были опущены, смертельно белые лица под черными капюшонами совершенно спокойны. Прейратс смотрел на норнов, норны смотрели на Прейратса.
