— Что вам угодно? — спросил женский голос, холодноватый и собранный, как у стюардессы, зачитывающей правила безопасности скучающим командированным в самолете. Тео посмотрел по сторонам, но не увидел ничего, кроме декоративного деревца в прямоугольной кадке.
— Вы где? — на всякий случай спросил он у дерева.
Здесь, в доме. — Спокойный голос, насколько он мог судить, исходил прямо из воздуха. — Вам требуется помощь?
— Думаю, да. А вы кто?
— Хоббани этого дома. Я знаю, вы гость графа Пижмы. Чем я могу вам помочь?
Так просто? Жаль, что он раньше не додумался.
— Не могли бы вы показать мне дорогу? Обратно в мою комнату, например?
— Разумеется. — В бестелесном голосе сквозил легкий намек на то, что ему жаль тратить свое время на такие пустяки.
— А как насчет того, чтобы выйти наружу?
— Из дома? — В голосе прорезалось чуть заметное раздражение. — Прошу прощения, но без графа Пижмы это невозможно.
— Ага. — Это уже о чем-то говорит — говорит даже больше, пожалуй, чем ему хотелось бы знать. — А кухня? Вы можете мне сказать, как пройти на кухню?
— Вы хотите пойти туда пешком?
— А как еще — на роликах, что ли? Или на вагонетке? Если это недалеко, могу и пешком.
— Я перенесу ее к вам, если пожелаете.
Час от часу не легче.
— Спасибо, я лучше сам.
— В таком случае дойдите, пожалуйста, до конца коридора и поверните направо, а затем сразу же опять направо.
— Отлично. Благодарю.
— Всегда рада служить вам.
Он не слышал, как она подошла, если она это сделала, но почувствовал, как она удалилась. Странное ощущение — как будто свет погас в доме, на который он смотрел, думая о чем-то другом.
Чертова магия. Весь этот мир на ней держится, а он ни фига в ней не смыслит. Ох и влип же он.
До кухни он добрался только с третьей попытки. «Поверните направо, а потом сразу опять направо», — сказала эта женщина, но он хоть убей не мог найти места для второго поворота. Решив придерживаться инструкции буквально, он вернулся к дереву в кадке, снова дошел до конца коридора и там повернул направо и еще раз направо, приготовясь стукнуться носом о стену — но стена вдруг расступилась перед ним.
Огромная теплая кухня со светлыми стенами и темным плиточным полом сверкала ярко начищенной медной посудой. Над большой блестящей плитой стояло на табуретке маленькое жесткошерстое существо — оно выкрикивало распоряжения куда-то в потолок и работало руками, как дирижер оркестра. За обеденным столом сидели другие персонажи — меньше десятка, но гораздо больше на вид, поскольку двое из них были ограми.
— Эй, пупсик! — крикнула Долли, чем привела медные кастрюли на крюках в состояние вибрации.
— Здорово, сосед, — пророкотал Тедди.
Их сотрапезники с интересом разглядывали застрявшего в дверях Тео — ростом с маленьких детей, круглолицые и весьма похожие на людей. Из-за их одинаковой серой униформы вся сцена напоминала обеденный перерыв в какой-нибудь инопланетной столовке. У коротышек были кустистые брови, а у мужчин — уж в этом Тео вряд ли ошибался — большие лохматые бороды.
— Можно мне войти? — спросил он.
— Само собой, — весело ответила Долли. — Мы тут как раз про тебя говорили.
— Это ты говорила, а я ел. — Тедди издал звук наподобие мусоровоза, поднимающего полный бак.
— Свет погас только там, где я был? Или у вас тоже? — Тео неожиданно для себя обрадовался этой парочке уродов.
— Последнее время это постоянно случается, — сказал Тедди. — На станции одни сачки работают. На студень бы их пустить.
— Есть хочешь? — спросила Долли у Тео.
— Если только не студень, — ответил он.
— Давай присоединяйся. — Она придвинула поближе хлебную корзинку и потеснила локтем брата, очистив для Тео кусочек скамьи между двумя их могучими серыми телами. Маленькие человечки смотрели во все глаза, как Тео втискивается туда.
«Все равно что поставить велосипед между двумя самосвалами. Если кто из них дернется, от меня только мокрое место останется».
— Сказать по правде, я здорово проголодался.
— А тебе разрешено принимать пищу? — спросила Долли. Человечки перешептывались.
— Не понял.
— Разве со смертных не слетают головы, когда они отведают нашей еды?
— Что-что?
— Ладно тебе, Долл, — вмешался Тедди. — Ничего с них головы не слетают. Просто они делаются все красные, и дух из них вон. Не только от еды. Они еще могут не тот камешек положить в рот или перескочить не через ту ветку. Мало ли от чего смертный может тут помереть.
Тео, протянувший руку за ломтем хлеба, отдернул ее.
— Это вы шутите так, да?
Один из человечков напротив влез на скамью, сравнявшись с Тео.
— Они тебя разыгрывают, недомерок. — Голос у него звучал так, словно он только что выиграл чемпионат по дыханию гелием. — Смертные не умирают от нашей еды, они просто не могут больше вернуться к себе в Морталию.
— В Морталию? — повторил другой.
— Ну да, в страну смертных.
— Много ты понимаешь, брауни. — Тедди, похоже, рассердился, но человечки, учитывая, что он мог запихнуть полдюжины из них в рот одним махом, не слишком встревожились. — Все вы круглые дураки. Нам про это мама рассказывала. Про смертного мальчика, которого звали Перси Фон. Он намазался салом и пролез в щелку из ихнего мира в наш, а потом съел гранит и помер*
[16]
.
— Смертные камни не едят, дубина, — фыркнула Долли. — Правда ведь, Пупсик? Ты ведь камни не ешь?
Тео, несмотря на муки голода, расхотелось даже прикасаться к съестному. Слетевшая с плеч голова — достойное завершение нынешнего дня. Ему не совсем в это верилось, но рисковать тоже не стоило — вдруг он и правда не сможет потом вернуться домой?
— Нет, — сказал он. — Камни мы не едим.
— Шибко умная, да? Ну, значит, это не гранит был, а что-то другое, похожее. Он его съел и хотел вернуться домой, а потом упал и помер.
— Ты сказал, что они сначала красные делаются, — напомнила Долли.
— Он упал, покраснел весь и помер.
Тео сидел и слушал сквозь урчание в желудке, как они спорят у него над головой. Брауни, кажется, находили все это крайне забавным.
