Мне не пришлось объяснять ему, где птицы. Неожиданно два какаду начали вопить так, словно им в кормушку насыпали протухший корм. Элмо повернулся, чтобы через дверной проем взглянуть на птичий вольер размером с комнату за оранжереей.
— Корм в вольере в жестяной банке. Снаружи куча газет.
— Газеты? Они что, читают во время еды?
— Чтобы застелить дно клетки, — объяснил я. — Понимаешь, ну, неприятно, конечно, грязь и всякое такое. Зачем, ты думаешь, они выписывают «Перо»?
Элмо пропустил мимо ушей мое замечание о газете, которую выпускал его отец.
— Я должен войти в клетку? — спросил он.
— Давай скажем так: да.
— А что, если они заклюют меня до смерти?
— Мы дадим «Перу» эксклюзивное интервью. Подумай над названием «Сын издателя убит попугаями». Это увеличило бы тираж на несколько экземпляров. А теперь покорми птиц. Доволен?
— Все, что скажешь, — проворчал Элмо. Он не казался слишком довольным.
Я прошел через гостиную и маленький коридор к плавательному бассейну. Достал реактивы для бассейна из шкафа и последовал инструкциям миссис Терзис по добавлению их в воду.
В этой комнате было что-то жутковатое — и в том, как свет отражался от воды, стен, потолка, и в том, с каким звуком вода стекала по желобу.
Я попробовал воду. Подогрев был отключен, но вода все еще была приятной: не слишком теплая и не слишком холодная. Может, Ришель права, и нам следовало бы поплавать. Это бы нас взбодрило. Я бы выглядел героем. А Терзисы бы не возражали. На самом деле они бы ничего и не узнали, если бы мы потом убрали.
Потом я огляделся еще раз. Или, возможно, это все-таки не самая удачная идея. Почему-то глубокий бассейн выглядел не слишком приветливо.
Я как можно быстрее закончил все дела с бассейном и вернулся в гостиную. Лиз все еще вытирала пыль. Том тоже еще искал корм для рыб или — что более вероятно — сачковал.
Около оранжереи Ришель не было видно — дверца, закрывавшая панель с выключателями открыта. Я вошел в оранжерею. Там было тепло и влажно. В другом конце Ришель сидела в пластиковом кресле в окружении растений и читала журнал.
— Ришель, что ты делаешь? — спросил я.
Она только передернула плечами.
— Ты уже полила? — Я огляделся. На мой взгляд, еще нет.
— Нет еще, — томно ответила она, — Я включила систему, осталось только нажать на кнопку. Через минуту полью. Только дочитаю. Здесь так хорошо, тепло. Еще полно времени.
Лиз вытирала пыль с кофейного столика. То есть когда я подошел к ней, в руке у нее была тряпка для пыли, но на самом деле она рассматривала карточку, которая стояла перед вазой с красными розами.
— Ты читаешь по-гречески, — сказала она. — Что здесь написано?
— «Счастливого четверга, любимая».
Лиз удивилась.
— Это старая история, — объяснил я. — Мистер Терзис каждую неделю приносит своей жене цветы. Когда они только поженились, он получал зарплату по четвергам и покупал ей цветы. Даже когда они едва сводили концы с концами, он всегда приносил цветы. И до сих пор так делает.
— Каждый четверг он приносит ей цветы. — Глаза Лиз блестели, ее взгляд увлажнился. — После стольких лет? Как романтично! Разве это не прекрасно!
— Прекрасно для продавца цветов, — сказал я. — Мистер Терзис, вероятно, держит ее в курсе дел. Лично я на месте миссис Терзис предпочел бы деньги.
— Хочу сказать тебе, Ник, что однажды ты станешь действительно чудовищным мужем. — Лиз повернулась ко мне спиной и стала стирать пыль с вазы.
Глава IX
ПТИЧЬИ МОЗГИ
Элмо в клетке беседовал с попугаем.
— Привет, Кокки, — сказал он.
— Привет, Кокки, — ответил попугай.
— Привет, Кокки, — не унимался Элмо.
— Привет, Кокки, — это попугай.
— Привет, Кокки, — еще раз сказал Элмо.
Интересно, сколько это будет продолжаться.
Элмо услышал мои шаги и обернулся.
— Привет, Кокки, — твердил попугай.
— Почему он это делает? — спросил у меня Элмо.
— Почему делает что?
— Почему он повторяет, что говорю я? Я серьезно. Я повторяю «Привет, Кокки» снова, снова и снова, и он отвечает.
— Элмо, так делают попугаи, — терпеливо ответил я. Откуда свалился этот парень?
— Да, но почему? Я никогда прежде не задумывался, почему они это делают?
К несчастью, у Элмо был серьезный (давайте будем честными) недостаток — занудство.
— Ну не знаю я, Элмо. Может, они просто вежливые. Если ты тут закончил, не хочешь помочь Лиз вытирать пыль?
— Конечно.
Когда мы проходили мимо оранжереи, я увидел, что Ришель все еще сидит и читает тот же журнал. Я заглянул в оранжерею и позвал ее.
— Ришель, надеюсь, ты не рассчитываешь получить плату за то, что просто сидишь здесь.
— О да! — лениво произнесла она. — Сейчас приду!
Я закрыл дверь и прислонился к стеклу, Элмо маячил у меня сзади. Я сосчитал до десяти. Это было действительно глупо. Раздражающая глупость. О чем бы ни думали миссис Терзис и моя мама, собрав всю «Великолепную шестерку» в этом доме, это оказалось невероятно неэффективно.
Я наблюдал за Лиз, которая медленно взбивала вышитую подушку около бассейна с фонтаном. Обычно она не тратила времени даром. Но эта работа вдохновила и ее.
Лучше бы я сам взялся за эту работу — или только с кем-нибудь одним. Тут не хватало работы для шестерых. У нас было слишком много времени, вот мы и сачковали. Должно было случиться что-то ужасное. Я чувствовал это.
Словно по сигналу, в ответ на мои мысли со стороны кухни донесся нарастающий шум. Лиз, взвизгнув, подскочила и уронила подушку в бассейн. Она плавно опустилась на дно.
— Эй! — в панике крикнул я. — Лиз!
— Что это за шум? — испуганно спросил Элмо.
— Мусоросборник, — невнятно пробормотал я, наблюдая, как Лиз вылавливает подушку. — Мойстен не удержался, чтобы не влезть в помойку. — Я повысил голос: — Том, выключи!
Потом одновременно произошло несколько вещей.
Шум вдруг сменился приглушенным ревом, слившимся со странным бульканьем и треском. Лиз побежала на кухню, бросив подушку мокнуть. Элмо схватил меня за руку. Я шарахнулся от него. И нечаянно врезался лбом в кнопку, включающую поливное устройство.
За стеклом немедленно разразился настоящий ливень. Все, что было по ту сторону стекла, скрылось за пеленой дождя. Ришель тоже. Ее не было видно, зато слышно. Отвлек шум. Металлическая дверца захлопнулась на контрольной панели поливной системы. Я подцепил ее, но она не поддавалась.
