— Многие могут знать, — сказала Лиз. — Ведь соседи могли слышать взрыв?
— Нет, там слишком толстые стены.
— А что у них пропало в прошлый раз?
— Рубины. Неограненные камни. Мистер Терзис только накануне принес их домой. Он собирался огранить их в своем кабинете. Как и изумруды. Ему нравилось работать с оригинальными камнями. — Я улыбнулся. — Знаете, он носит их россыпью в своем кармане.
— Это безумие! — заметила Ришель.
Я возразил:
— Не такое уж безумие. Мистер Терзис считает, такой способ безопаснее. Неограненные, они выглядят, как осколки булыжника. Если он просто несет камни в кармане, никому в голову не придет, что они у него. А если он, скажем, обнимает портфель, прикованный цепочкой к запястью, любой поймет, что он несет домой что-то ценное. Понимаете?
Лиз кивнула, но казалось, что она сомневается.
— Но кто-то все-таки знает? Сейчас изумруды, а в прошлом году рубины.
Я ничего не ответил. Но вынужден признаться, что стратегию мистера Терзиса нельзя было назвать абсолютно беспроигрышной.
— Почему же он, несмотря ни на что, хотел работать с ними дома? — поинтересовалась Ришель. — Думаешь, он просто хотел расслабиться? Для этого ведь и существует дом, разве не так?
Я знал: бесполезно объяснять Ришель, что мистер Терзис обожал свое дело и не променял бы огранку драгоценных камней ни на какую другую работу. Но она просто не в состоянии это понять. Поэтому я только ответил:
— Он говорит, дома спокойнее.
— Не сегодня, — проворчала Ришель.
Я кивнул. В этом она права.
Лиз все еще была озабочена проблемой страховки.
— Я никак не пойму, почему он не застраховался, — зациклилась она. — Ведь за рубины возместили убытки?
— Страховая компания за рубины выплатила, — терпеливо объяснил я. — Но мистеру Терзису сказали, что они не возместят других убытков за ущерб в доме и вокруг него, пока он не сделает необходимых вещей. Например, надо вмонтировать в сигнализацию сенсоры, фиксирующие перемещение по дому людей.
— И он этого не сделал?! — воскликнула Лиз.
— Нет. Только установил их у парадного и заднего входа. Он считал, что собаки, бегая по дому, постоянно будут включать систему. По-моему, так и было бы. И он решил, что в этом нет необходимости, потому что в любом случае никто не может проникнуть в дом или выбраться из него, кроме как через эти двери.
— Давайте посмотрим правде в лицо: страховые агенты были правы, ведь так? — зевнула Ришель и потянулась.
— Почему? Что ты имеешь в виду?
— Ведь кто-то все-таки забрался в дом.
— Так что? В данном случае это не зависело от вида сигнализации, установленной в доме. Если кто-то выскакивает из кустов и приставляет нож к твоему горлу, ты сделаешь все, что он тебе скажет. Если он скажет: «Отключи сигнализацию», разве ты не отключишь ее?
— Думаю, отключу, — согласилась Лиз.
— Любой отключит, — сказал я. — Так что мистер Терзис не так-то был не прав. Но так как он не выполнил требований страховой компании, ему не выплатят страховку.
Поэтому у него теперь серьезные проблемы, подумал я.
— Ведь мистер Терзис говорил, что это изумруды какого-то шейха? — Ришель облекла в слова мои мысли. — Ему придется возместить шейху ущерб. Хорошо еще, что он так богат.
— Да, он богат, но не настолько, чтобы безболезненно заплатить такую сумму денег, — медленно проговорил я. — Это может разорить его.
— В голове не укладывается! — воскликнула Лиз. — О, это ужасно! Думаешь, ему даже придется продать свой дом?
— Это тебя так беспокоит, Лиз? — отозвался я. — Я думал, ты это сооружение ненавидишь.
Она залилась краской.
— Оно мне не очень нравится, — пробормотала она. — Но мистер и миссис Терзис любят его. Это их дом. Мне просто не по себе от мысли, что они могут его лишиться, вот и все.
— О, с ними все будет в порядке. — Я решил сменить тему. Мои мысли путались. Лиз размазня. Всегда сочувствует людям и жалеет их. Я же более трезвый человек. Я считаю, что чаще всего люди получают то, чего хотят, и бессмысленно с их стороны потом хныкать.
Многие, наверное, сказали бы, что мистер Терзис пострадал заслуженно, рискуя таким образом. Да я и сам бы так сказал, если бы не знал его.
Но я-то знал. И не мог представить его без этого дома или ювелирного дела. Мне была невыносима сама мысль, что из-за одной этой ошибки он лишится всего, что было создано им и миссис Терзис. Это казалось ужасно несправедливым.
Неожиданно вместо смятения я почувствовал злость.
— Если бы только у нас тогда хватило ума получите рассмотреть водителя машины, — процедил я сквозь зубы. — Его сообщник взял на себя весь риск и поплатился жизнью. А он только вел машину и скрылся с добычей. Отвратительно! Мы не должны были этого допустить. Но что мы могли сделать? Прятаться в кустах, как стая перепуганных детишек.
Лиз с Ришель смотрели на меня, как на сумасшедшего.
— Мы и прятались в кустах, Ник, — напомнила Ришель, — ведь мужчина в маске размахивал перед нами ножом.
— Он ничего бы не сделал, — сказал я. — У него была контузия. Фактически мы могли бы наброситься на него и отобрать изумруды.
— Ник, ты же понимаешь, это было бы глупо. — Лиз внимательно смотрела на меня. — Мы же не знали, насколько серьезно он пострадал. А никакая сумма денег не стоит того, чтобы за нее погибнуть.
Я пожал плечами и повернул к своей улице. Но думал о словах Лиз. Конечно, она права. Любые деньги не стоят того, чтобы за них умирать. Тем не менее один человек умер.
Думал ли он, что его план похищения изумрудов Терзиса может так закончиться? Предполагал ли это водитель машины, на которой они скрылись? Скорее всего, нет. Они не учли, что мистер Терзис окажет сопротивление.
Должно быть, я как-то размяк — наверное, это от потрясения, или, может, по дороге домой я попал под влияние Лиз. Потому что неожиданно я начал думать о ворах, как о людях, вместо того, чтобы, не задумываясь, считать вора гнусным типом. Дружат ли они? Огорчился ли водитель машины, что другой парень убит? Или рад, что теперь не надо будет делить деньги, вырученные за изумруды?
Нам никогда не узнать. Если только каким-нибудь чудом полицейские найдут его. И изумруды.
Это вернуло меня к реальности. Изумруды. Это важно. Изумруды. И мистер Терзис. Я нахмурился, пристально следя за оживленным движением на пешеходной дорожке. Я напряг свою память. У меня всегда была очень хорошая память. Должны быть какие-то детали, замеченные мной, которые помогли бы полиции. Я мог бы предложить полиции какие-то улики.
Но ни к чему не пришел. Попытался опять. Я прокручивал все снова и снова. Ничего.
