— Вряд ли это тот самый враг, — засомневалась Джиллер. — Там говорится, что он уже здесь. Просто он затаился, чтобы мы не сразу его узнали. Но он уже здесь.
— Наверное, придется идти к Шебе, — сказала Марли. — Надо у нее спросить, что значит это стихотворение.
— Не знает она! — воскликнул Роуэн. — Я же вам говорил.
— Не знала она, когда с тобой говорила, Роуэн, — возразил ему Силач Джон. — А сейчас, может, уже поняла. Надо попробовать.
Ланн кивнула и показал палкой на Роуэна:
— Верно. Вот мальчик и пойдет. А с ним Джиллер и Силач Джон. Мы все будем ждать вас здесь, вместе со спящими. Тимон со мной посидит, Марли пойдет охранять горную ягоду…
— А я? — криво усмехнувшись, спросил Аллун.
— А ты останешься здесь. Я за тобой приглядывать буду, Аллун, — спокойно ответила ему Ланн. — Как бы тебе не вздумалось прогуляться на холмы.
Аллун потемнел от гнева, но сдержался и промолчал.
* * *
Над садом разливался неверный свет луны. Роуэн, Джиллер и Силач Джон шли молча, осторожно ступая, чтобы не помять сочную траву и не повредить хрупкие кусты горной ягоды, которых здесь было великое множество. По саду разлилась тишина. Птицы на деревьях молчали. С луга, где спали букшахи, тоже не слышалось ни звука.
В самом конце сада они перелезли через забор и торопливо пошли по жухлой траве к дому Шебы.
Из комнаты в открытую дверь лился мерцающий свет. Чья-то длинная тень двигалась то туда, то сюда. Сердце Роуэна забилось сильнее. Он посмотрел на маму. По ее лицу ничего не было видно, но дышала она учащенно, и Роуэну стало ясно, что мама тоже боится.
Они дошли до двери и заглянули в дом. Шеба склонилась над огромным железным котлом, подвешенным над огнем. Она помешивала свое варево и что-то бурчала себе под нос.
— Шеба! — негромко позвала ее Джиллер.
Старуха медленно повернулась. Мигая, она уставилась на Джиллер и Силача Джона и тут заметила Роуэна. Глаза ее округлились, и с диким криком, точно защищаясь от него, она вытянула руки вперед.
— Уйди! — задыхаясь, сказала она. — Оставь меня! Отверни свое страшное лицо!
Роуэн, испугавшись, отступил.
— Нам надо поговорить с тобой, Шеба, — торопливо сказал Силач Джон. — Ты прочла Роуэну стихотворение. Что оно значит?
Она трясла головой, закрыв глаза, и стонала:
— Да идите отсюда! Дело надо доделать. Времени нет. Совсем времени нет.
Пламя замигало у нее за спиной, а в котле забулькала мерзкая бурда.
— Какое еще дело! — взорвалась Джиллер. — Стихотворение сейчас главнее. Объясни нам, что оно значит.
— Не понимаю я его, — бросила старуха. — А вот видения свои понимаю. И все они… все становятся правдой… Даже и теперь вертится колесо. Я чую. И скоро враг победит нас. Скоро, скоро…
— Шеба, помоги! — попросил ее Силач Джон.
Шеба вдруг снова пришла в возбуждение:
— Надо отвар сделать. Вот это я умею. Это знаю. Мальчишка… уберите мальчишку. Это его я вижу в своих снах. Лицо… воздушные змеи… золотая сова с зелеными глазами…
У Роуэна перехватило дыхание, а мама сдавленно вскрикнула.
Шеба прохрипела:
— Замучили совсем!
Она запустила пальцы в космы и закачалась из стороны в сторону.
— Не знаю я почему. Знаю только, что надо дело делать. А я устала, ох как я устала…
Покачнувшись, она шагнула вперед, к ним.
— Уйди отсюда, изверг! — попросила она, глядя прямо на Роуэна. — Оставь меня!
Джиллер обняла сына и крепко прижала его к себе.
— Пошли, — сказал Силач Джон. — Нам здесь больше нечего делать.
* * *
Старая Ланн доковыляла до приоткрытого окна. Она посмотрела на высокую Марли, которая все стояла на страже горной ягоды, и обернулась к сидевшим в комнате:
— Три воздушных змея… Что это, как не бродники? Ну а золотая сова с зелеными глазами — это из их легенды о Золотой долине, помните? Эти видения надо хорошенько запомнить. Может, Шеба и не понимает, что это. Ясно одно: нас предупредили.
— Она сказала — «повернется колесо», — боязливо добавила Джиллер. — Сказала, что скоро нас победит враг.
— Что за враг такой? — нахмурился Тимон.
— И что вы все ищете какой-то тайный смысл? — с горькой усталостью, совсем не как всегда, обратилась к нему Ланн. — У Рина всегда был только один враг — зибаки. Вооружаться надо. Надо готовиться к войне.
В ярко освещенной комнате стало тихо. Роуэн обернулся и посмотрел, где мама. Она как раз пошла в комнату, где спали своим странным сном Бри и Хана.
Вернувшись, Джиллер успела услышать последние слова Ланн. Она стояла у двери, крепко сцепив пальцы рук, и переводила взгляд то на Аннад, которая тихо спала в уголке, то на Силача Джона, который сидел за большим столом, то на Роуэна.
«За нас переживает», — подумал Роуэн.
Джиллер быстро подошла к столу и села на свое место. Вид у нее был совсем измученный. Под глазами появились синие круги, а лицо побледнело.
— Никто не слышал, чтобы зибаки возвращались, — сказала Джиллер, подавшись вперед. — Водяной народ у своих берегов чужих кораблей не видел, да и новостей из-за Моря никаких нет.
— Девочка, ты вспомни, какая долгая и трудная была зима, — сказала Ланн. — Пожалуй что с осени никто к Морю и не ходил. Так откуда мы знаем, как там дела? Может, водяной народ давно уже весь перебит или в плену.
— Бродники бы знали, — вставил Тимон. — А предвестники сказали, что у них нет новостей.
— Они сказали, что у них для нас нет новостей, Тимон, — поправил его Силач Джон. — «Нет новостей» и «для вас у нас нет новостей» — это не одно и то же. — Он посмотрел на Аллуна. — Предвестники не все нам сказали. Я это сразу понял. Видно, бродники знают что-то такое, чего они по каким-то причинам не могут или не хотят нам сказать.
— Ерунда, — пробормотал Аллун, глядя куда-то вбок.
Ланн внимательно взглянула на него и спросила:
— Почему это?
Аллун поднял на нее глаза:
— Да потому. Бродники бы не стали скрывать от нас, что зибаки идут войной. И не только потому, что они наши друзья, но и потому, Ланн, что ты в лагере правильно сказала: мы им нужны.
— И правда, Ланн, — кивнул Силач Джон. — Бродники, как и мы, не хотят становиться рабами зибаков. Огден вечером говорил, что они не забыли Великой Равнинной войны. И они, конечно, помнят ту великую битву, когда наши предки пришли сюда и завоевали свободу.
— Не только это, — добавил Тимон. — В самых старых легендах бродников говорится о войне с зибаками. По ним выходит, что у Моря бродники дрались с зибаками как раз тогда, когда великаны Инспрея бились на Горе за Золотую долину.
