– Сюрприз.
Сюрпризы начались уже на окраине. Еще сегодня утром на этой улице не было таких диковинных домов: двух- и трехэтажные особняки украшали своим видом бывший пустырь. Мимо нас промчались дети на роликах, а один паренек вообще ехал на доске, к которой были прикреплены колесики. Он на ходу что-то пил, потом отшвырнул баночку в сторону и со спокойной душой поехал дальше. Я наклонилась и посмотрела:
– Джин с тоником.
– А что это такое? – спросила Людка.
– Наверное, то же, что и пепси-кола, – пояснила я и добавила:
– Разве у вас в Ленинграде не было пепси-колы?
Я родом из столицы, поэтому мне все же приходилось видеть и пробовать импортные напитки. Людка в ответ только хмыкнула.
Мимо нас прошел парень, но вот что странно: он, как и дядька, разговаривал с пультом от телевизора! Чем дальше мы углублялись в город, тем явственнее ощущали горькую правду. Магазины, магазинчики, кафе, компьютерные и игровые залы, казино; пьяная, дерущаяся молодежь, ненормальная музыка; цыганки с детьми разных возрастов, причитающих то и дело «Мы сами не местные…»; грязь, мусор, валяющиеся обрывки газет, прозрачные пластмассовые бутылки и еще куча всего – вот как встретил нас город будущего. От всего увиденного вдруг захотелось плакать, нет, не просто плакать, а рыдать, выть от какой-то неизъяснимой тоски и ужаса.
– Ущипни меня, Людка, – теперь попросила уже я, прекрасно сознавая, что это не сон, а настоящее, то есть будущее.
– Ксанка, это разве наш город? Куда делся наш чистенький, красивый уютный городок?– со слезами в голосе спросила подруга.
– Кажется, остался в прошлом, – с трудом ответила я.
– Я хочу домой, – сказала она.
– Куда? В нашу общагу? – спросила я.
– Хотя бы пока туда.
– Знать бы, где она.
Мне не хотелось огорчать Людку: а вдруг нашего общежития нет?
Откинув дурные мысли прочь, я тряхнула головой и сказала:
– Ладно, вот доберемся до площади, разберемся.
Центральная площадь города тоже не была похожа на саму себя: яркая иллюминация, огромные красивые витрины магазинов, шикарные клумбы с розами, а не со скромными анютиными глазками…
– Да-а-а, – протянула я. – Лепота.
– И какая свалка в пяти шагах отсюда, – подхватила Людка.
Я оглянулась вокруг:
– Интересно, какой сейчас век?
– Двадцать первый, – ответила подружка.
Я удивленно посмотрела на нее:
– Откуда ты знаешь?
– Посмотри, – она кивнула в сторону горсовета, на котором висел огромный плакат со светящейся надписью: «Достойно проводим нашу демократию в 2005 год!». – Деньги помнишь? На них обозначен 2004 год. Значит, мы как раз в этом самом году.
– Да-а, – только и смогла вымолвить я.
– Ксанка! – вдруг радостно воскликнула Людка, толкнув меня в бок. – Наша общага!
– Не может быть, – протирая глаза, сказала я. – Точно, наша общага, как всегда на том же месте. Ничего не изменилось.
– Это нам на руку, – ответила Людка.
Наше общежитие, казалось, не тронули перемены. Оно по-прежнему мозолило глаза своей неказистостью среди такого великолепия. Мы с облегчением вздохнули и со всех ног бросились к «родному» дому.
Я не сразу сообразила, как оказалась в объятьях громилы, который ласково пропел:
– Куда прешь, с…? Мест нет!
Я даже не успела возразить, как он легонько подтолкнул меня, так что я чуть не пропахала носом асфальт. Перевернувшись, ошарашено села на розовый кустик. Людка уже сидела рядом и потирала ушибленную коленку. Подняв глаза, мы прочитали вывеску, красовавшуюся над входом нашего общежития: «На Тверской». Теперь это было вовсе и не наше общежитие, а бар-ресторан, боулинг, казино и еще черт знает что такое.
– И как это все поместилось в таком маленьком здании? – произнесла Людка.
– Поместилось, – процедила я и как Серафима Степановна помахала кулаком в сторону громилы, который был не один: рядом пританцовывал еще такой же квадратный, с огромными ручищами. Ему-то в эти самые ручищи и попала моя хрупкая стройная подруга.
– Они что, близнецы? – хмыкнула Людка.
– Ага, сиамские, – ответила я и добавила: – Пойдем отсюда.
– Куда? – спросила она.
Я пожала плечами и ответила:
– Во всяком случае, пока подальше отсюда…
Наверное, часа два мы проторчали в школьном скверике, который, к нашему счастью, вообще не изменился. Мы просто сидели на скамейке и обсуждали создавшуюся ситуацию. Темнота уже полностью окутала маленький школьный сад. Стоял август, чарующе пахло спелыми яблоками. Я закрыла глаза и на миг представила себе, что сижу вот возле своей школы, болтаю с подругой, а вокруг меня опять м о ё в р е м я.
– Предлагаю сходить в больницу, надеюсь, что хоть она не стала ни рестораном, ни казино, – предложила Людка.
– Зачем? – не поняла я. – Толку от этого никакого.
– Нам мужика того найти надо, – сказала она. – Он знает, как попасть обратно.
Я покачала головой:
– Вряд ли он жив остался после всего. Нелогично. В подобных случаях в живых редко оставляют. Мафия все же на него в большой обиде.
– Мафия, – усмехнулась Людка. – Откуда ты знаешь, может, он как раз жив и остался.
– Разве я против? – согласилась я. – Только в классических детективах всегда так…
– В детективах, – перебила меня подруга. – Скажи, в твоих детективах про дыру во времени что-нибудь написано?
Я покачала головой.
– Вот видишь, – сказала Людка и подняла палец вверх. – Жизнь нам такие сюрпризы порой подкидывает, что твои детективы – просто детские сказки.
– Да-а, я раньше и подумать не могла ничего подобного. Как все хорошо было! И какого черта мы с тобой за грибами поперлись! Сидели бы сейчас дома и в ус не дули.
– Ладно, хватит душу травить, – мрачно сказала Людка, потом помолчала и добавила:
– Ты представляешь, это сколько же нам лет получается? Сорок?
– Боже мой, какие же мы старые, – произнесла я.
Людка так и подскочила:
– Ксанка, посмотри на меня, пожалуйста, морщин очень много?
Я отмахнулась:
– Какие морщины, придумала тоже. Мы же сквозь дыру прошли и не заметили даже, для нас секунды прошли, да и в темноте такой, как я тебе морщины разгляжу?
Людка всхлипнула:
– Какая я старая, а ведь и замуж-то еще не успела выйти, а жизнь пролетела-а-а…
Она завыла в полный голос, как волк на луну. Я, судорожно сглотнув ком в горле, стала ей подвывать.
