Я вопросительно посмотрела на него: эта ситуация, в которую я, в полном смысле этого слова, попала по своей дурости, всё больше меня тревожила.
- Понимаешь, Даша, ты должна пожить здесь некоторое время, — эти слова давались Олегу с трудом.
-Я… я тебя не понимаю. Зачем? Зачем мне здесь нужно жить? — удивилась я.
Олег внезапно сел на кровать и закрыл голову руками, так он посидел некоторое время, потом хриплым голосом сказал:
- Пожалуйста, не спрашивай… ни о чём. Просто поживи, это недолго, хорошо? Нас все предали, я не знаю, что делать, они хотят все отнять.
Он вскочил, нервно заходил по комнате:
- Я не знаю, как выпутаться из этой ситуации, меня обложили со всех сторон. Я очень рискую тем, что сейчас нахожусь здесь, с тобой.
- Я тебя об этом не просила.
- Да, да, я понимаю, но мне на время надо скрыться, спрятаться, причем не только мне, но и папе. Когда я устроюсь, я сообщу тебе, ведь ты все-таки моя жена, официально моя жена, — он попытался улыбнуться, но у него получилась не улыбка, а нечто, похожее на оскал, — и они не знают, что между нами… у нас с тобой… уже ничего нет.
Я многозначительно посмотрела на него.
- В смысле, — продолжил он, — мы уже не вместе. Все думают, что мы… что я… безумно тебя люблю и хочу снова быть с тобой.
- Но ведь это же совсем не так, — горько сказала я. — Знаешь, что обиднее всего? То, что все не только знают об этом, но еще и думают. Одна я как всегда в неведении, что ты снова хочешь быть со мной, кстати, чтобы решить свои проблемы. Только люди не догадываются ни о чем. Всем хочется хлеба и зрелищ а не разочарований.
- Даша, пожалуйста, не надо, ради нашей любви.
- Ради какой любви? Олег, ты меня не любишь. Ты давно уже нашел лекарство от нашей любви. И, по-моему, пора вывести людей из заблуждения.
- Нет, Даша, нет! — вскричал он. — Вот как раз этого делать не нужно. Пусть все так и думают, так легче будет.
Ах, вот, значит как! Пусть все так думают? Я с горечью осознавала, что во всей этой истории мне отводилась роль «козла отпущения». И я уже готова была произнести решительное «Нет!», как вдруг этот красавец мужчина опустился передо мной на колени и, обхватив мои ноги, жалобно простонал, нет, скорее, пропищал:
- Помоги-и-и, Даша.
Вы знаете, однажды в детстве я подобрала на улице маленького несчастного котёнка, я принесла его домой, отмыла, отчистила. На вопрос мамы, зачем я принесла его в дом, ответила, что он так жалобно мяукал и смотрел на меня, что моё сердечко не выдержало, и я… В общем, и так всё понятно. Кстати, кот, освоившись, оказался весьма неблагодарным, наглым и пронырливым: он воровал всё, что плохо лежало на кухонном столе, а еще он был очень мстительным. Сколько пар обуви пришлось выбросить нам тогда! Наконец мы не выдержали, и бабушка отвезла наглеца в деревню к сестре.
Так вот, мой бывший муж уж больно походил на того кота — проныру: сначала он смотрит на тебя таким жалобным и беспомощным взглядом, в котором сосредоточены кошачьи страдания всех котов с планеты Земля, что ты не выдерживаешь и поддаешься на провокацию; а потом этот кот уже крепко держит тебя в своих цепких кошачьих лапках и с чувством выполненного долга портит жизнь. Ну просто вылитый Олег! Не правда ли?
- Ну…, - я задумалась.
И это, надо сказать, была моя роковая ошибка, потому что, воспользовавшись ситуацией, он еще крепче прижался ко мне и… заплакал.
- Даша, — всхлипывал Олег, — я тебя очень прошу, я потом тебе всё объясню, обещаю…
Мне ничего не оставалось делать, как согласиться. А вы как бы поступили на моем месте?
Мужчина, так жалобно просящий о помощи на коленях, да еще и весь в слезах!
- Хорошо, но у меня институт.
- У тебя же сессия вроде закончилась, — вдруг совершенно твердым голосом осведомлённо ответил Олег.
- Да, но каникулы тоже скоро закончатся.
- Я же сказал, что всё разрешится, — резко сказал он и отстранился от меня.
Я по опыту знала — такая смена настроения не сулила ничего хорошего, но все же попыталась как-то прояснить ситуацию.
- Ты тоже будешь здесь жить?
- Нет, но я буду приезжать.
Веселенькое дельце! Я должна жить одна в огромном доме, а ради чего — мой бывший муж так и не удосужился объяснить.
Оказалось, что жить я должна была не одна. Компанию мне составили плюгавый и его бритоголовые мальчики. По утрам эта команда куда-то уезжала, но не вся — в доме обязательно кто-нибудь оставался. Вечером все вновь собирались, но от этого веселее не становилось, скорее, наоборот, в воздухе витала атмосфера опасной тревожности.
А ещё, как я вскорости убедилась, мне не разрешали выходить за ворота. Только я собралась прогуляться по нашему дачному посёлку, как тут же за моей спиной материализовался один из охранников и подчёркнуто вежливо предложил вернуться на территорию. Я, конечно, возмутилась, но все же пришлось подчиниться. Кто его знает, что у этого цербера на уме.
Итак, я была заложницей на своей бывшей даче. Эта мысль не давала покоя ни днем ни ночью. Итак, повторюсь, что же такого могло произойти, что Олег решил пожертвовать мной? Конечно, не будет же он жертвовать этой шваброй — своей белобрысой любовницей. Неужели я настолько стала ему безразлична, что он решился на такое? А что если я не выйду живой с этой дачи? Нет, правда, а что если он так и не сможет всё уладить? И все равно он не имел права так поступать со мной! Если бы любил, он бы не подставил меня так, не оставил в руках сомнительных личностей. В том-то и дело: если бы любил…
От тоски и обиды я вообще заперлась в своей комнате и, объявив голодовку, перестала выходить даже на кухню, чтобы приготовить себе еду. Кстати, холодильник до отказа был набит разными дефицитными вкусностями, которые мне разрешалось использовать.
Мой протест, однако, не вызвал никакой реакции и прошел незамеченным. Через два дня я не выдержала. Ночью украдкой пробралась на кухню и… В общем, часть деликатесов перекочевала в мою комнату. Но и этот факт мои соглядатаи равнодушно проигнорировали.
Лишь на пятый день моего заточения вдруг приехал свёкор, который и подтвердил то, о чем я уже давно догадывалась.
- Дашенька! — радостно приветствовал он меня. — Ну, как ты тут?
- Спасибо, уж получше, чем Бубликов, — съязвила я.
- Какой Бубликов? — удивился он, я махнула рукой и молча уставилась в телевизор.
Чувствовалось, что свёкру было неловко, он нервничал, суетился.
- Почему вы разрешили вашему сыну жениться на мне? — спросила я после некоторого молчания. — У меня ведь ничего нет.
- Что-что?
- Почему вы разрешили ему жениться на мне? — твёрдо повторила я. — У меня ничего нет, я не дочь Рокфеллера.
