Они выпустили тогда первым Тимку, и пес, дурея от восторга, в пять минут утрамбовал снег, приглашая хозяев присоединиться.
И они присоединились. И гонялись за повизгивающим от счастья алабаем, и падали в снег, и целовались до одури, пока на них не нападал заскучавший Тимыч…
В запястье болезненно кольнуло, потом иголки переместились в виски и запульсировали там.
Но теперь это были просто неприятные ощущения, никаких обмороков от боли, никакой тошноты – отдых явно шел Лане на пользу.
И пусть из-за метели не получалось пока встать на лыжи и пробежать пару километров по лесу, но и в домике она не сидела. Гуляла по обширной территории дома отдыха – заблудиться здесь было невозможно, в худшем случае упрешься в ограду и вдоль нее точно доберешься до ворот.
В первый день Лана пару раз и брела вдоль ограды, проиграв метели. Но очень быстро освоилась на местности, изучив все ориентиры, и больше уже не измеряла шагами периметр, предпочитая прогулки по территории. И даже подружилась с отважной белочкой, рискнувшей выбраться из дупла в метель.
Не зря рискнула – эта человечиха после первой встречи всегда приносила потом с собой разные вкусняшки. Хотя сначала белка опасалась к ней приближаться – на верхней лапе у человечихи было надето что-то очень злое. Злое и опасное. Но саму человечиху окружало очень теплое и доброе облако, гораздо большее, чем кусочек зла.
И белочка доверилась. И подружилась. И даже как-то принесла подруге гостинчик – во всяком случае, вряд ли тот сморщенный сухой гриб, который Лана нашла у себя на подоконнике, принес прямоходящий гриб-вонючка.
Гриб-вонючка тоже периодически возникал у нее на пути во время прогулок, разумеется, совершенно «случайно».
Алексей Федорович намеревался показать этой не понимающей своего счастья глупышке свой богатейший внутренний мир, мир интеллектуала, искусствоведа, полный знаний, духовности и пыли мир старшего научного сотрудника краеведческого музея. Перед таким сокровищем не устоит ни одна женщина! Наверное…
И эта не устояла бы! Но бездушная красотка совершенно не считалась с возрастом… хотя нет, какой там возраст, слегка за шестьдесят всего! Но он же не какой-то там перекачанный анаболиками тупой самец-качок, он хомо интеллектус, тренированные мышцы ему ни к чему! И эта девица должна была бы считаться с физическими возможностями спутника, хотя бы из вежливости!
Но нет, она, абсолютно не слушая очередной экскурс в мир возвышенного, молодой лосихой ломилась прямо по сугробам!
Он пытался, конечно, угнаться за дамой своего сердца, прикипев возвышенным и очень духовным взглядом к длинным ногам лосихи, обутым в очаровательные угги, но застревал обычно в первом же сугробе. В лучшем случае – во втором.
Но ничего, метель все равно когда-нибудь да прекратится, потом будет празднование Нового года, и там уж Алексей Федорович своего не упустит! Он ведь так импозантно смотрится в своем костюме! Так ему коллеги в музее говорили, а мнению этих дам можно доверять, они ведь тоже искусствоведы!
Так что готовься, моя юная сексапильная лосиха! Никуда ты не денешься от матерого самца!
Лана помассировала запястье, слегка отодвинув браслет. И в очередной раз попыталась его стянуть, раздраженно шипя сквозь зубы все, что она думает о целительных способностях дражайшего Петра Никодимовича.
Профессор ведь уверял, что браслет как раз предназначен для синхронизации биоритмов человеческого организма, что он должен снимать боль, а не вызывать ее!
В принципе, вначале так и было, голова не болела, да и душевная боль не особо напрягала, став привычной и ноющей. Ни особой тоски по Кириллу, ни особой радости от встреч с Сергеем.
Если честно, вспоминая себя и свое поведение после смерти Кирилла, Лана все больше ощущала неправильность происходящего. И это ощущение нарастало с каждым днем, проведенным здесь, вдали от Москвы, от привычного мира, от каждодневной суеты, от…
Шустова?
Лана уже не просыпалась в слезах по утрам. Хотя сон возвращался снова и снова, и казалось, что она вот-вот вспомнит, увидит, поймет…
Но пока не получалось. Но именно пока.
Потому что девушка чувствовала – с каждым днем вялость, апатия, безволие тают, словно лед под весенним солнцем.
И точно так же тает лед внутри. Правда, как при любом обморожении, вместе с чувствительностью возвращается и боль…
Но это была очищающая боль, всем своим существом, сердцем, душой Лана осознавала – так надо. Зачем – девушка пока не понимала. Но даже не пыталась выстраивать какие-то логически цепочки-объяснения.
Она просто доверилась интуиции. А еще – приходящей откуда-то извне уверенности в сегодняшней правильности происходящего. Только теперь все шло так, как надо.
И солнечное утро этому подтверждение!
Ой, а который час? Если уже солнце встало?
Лана взяла с прикроватной тумбочки часы и ахнула – проспала! Она проспала завтрак! Вот ведь соня-засоня! Но ничего, Даша, официантка, явно симпатизировавшая непокобелимости Ланы, что-нибудь должна оставить.
Сейчас в темпе собраться и в столовую. На сегодня у нее большие планы. И самый главный – встать на лыжи и выбраться, наконец, на прогулку в лес!
Глава 34
– О, привет, спящая красавица! – улыбнулась убиравшая посуду официантка вбежавшей в столовую Лане. – И что это ты так долго сегодня, а? Неужто ночка бурная была?
– Если ты имеешь в виду бурю за окном, то да, – кивнула девушка, усаживаясь за свой столик – завтрак действительно ждал ее нетронутым. – Когда я засыпала, там еще вьюжило.
– Вообще-то я имела в виду бурю по имени Алексей Федорович, – хихикнула пампушка, забирая со стола девушки чайник. – Пойду, хоть чайку тебе горячего налью, чтобы легче было остывший завтрак лопать.
– Нет, наш супермачо по-прежнему не востребован, – Лана подхватила ножом оплывшее масло и начала намазывать его на кусок батона. – Удивительно, правда? Такой самец – и не в деле! Может, себе все-таки возьмешь?
– Нетушки! – насупилась Даша, возвращая на стол чайник. – Хотя поначалу он мне даже понравился. Ну да, внешне не очень, и запах этот изо рта, но ведь запах – от болезни, это подлечить можно! Зато такой умный, обходительный, так интересно рассказывает, столько всего знает! И не пьет, как наши местные мужики. И матом не ругается…
– Ну так что же ты теряешься? – подмигнула присевшей на соседний стул женщине Лана. – Думаю, Алексей Федорович скоро поймет, что со мной – без вариантов, а ты ему ведь тоже нравилась, верно? Вот и хомутай коняшку, как говорится, старый конь борозды не испортит.
– Да ну его! – отмахнулась Даша, собирая со скатерти одной ей видимые крошки. – Разонравился он мне.
– Из-за меня, что ли?
– Нет. Просто… ну не знаю, как тебе объяснить!
