– Что со смертью Квятковской кошмар не закончился. И случай с Кириллом – из этой оперы. Но вот как? Каким образом? Ведь тетка Иляна…
– Она ошиблась. Теперь я в этом уверена.
– В чем она ошиблась? Она же видела, что душа жреца ушла в землю!
– Не в землю. В Ключ.
– Во что?!
– В тот кинжал, которым Яромир…
– Я поняла. – Голос Ланы дрогнул – воспоминание о безжизненном лице брата, равнодушно занесшего над ней нож, до сих пор вызывало душевную боль. – Ты думаешь, что жрец вселился в этот нож? Но почему именно туда? И почему ты называешь его Ключом?
– Потому что кинжал этот – не из нашего мира. Он оттуда, из Гипербореи. И он – Ключ от Врат.
– Но откуда…
– Ланка, я не знаю! – выкрикнула Лена, жахнув руками по рулю. Руль ответил почти таким же воплем. – Я не знаю, откуда мне это известно! Просто вдруг сложился пазл, и все! А Шустов этот…
Трель телефонного звонка прервала их разговор.
О чем Лена Осенева потом очень пожалела…
Глава 41
Лана торопливо нажала кнопку ответа.
– Володя? Ну что? Вы нашли Кирилла? Как это?.. – Возбужденно-оживленное лицо девушки вдруг стремительно начало мертветь. – Этого не может быть! А вы все проверили? А камеры видеонаблюдения возле ресторана, в котором обедал Кирилл? Ваши люди поехали проверять? Нет, я не дома! Я с Леной в ее машине. Не поеду я домой! Я там с ума сойду! Я лучше к вам в офис сейчас приеду, вместе Кирилла искать будем! Владимир! – Голос Ланы хрустнул льдом. – Не забывайте, что я не просто истеричная подруга господина Витке, а член правления холдинга, в котором вы служите! Поэтому вы обязаны выполнять мои приказы! Все, через пятнадцать минут буду! – Она отключила телефон и повернулась к сочувственно смотревшей на нее Лене: – Отвези меня в наш головной офис, если тебе не трудно.
– Ланка, ты говори, да не заговаривайся, – тихо произнесла Осенева, поворачивая ключ зажигания. – Или ты еще из образа начальницы не выпала?
– Ты о чем? – Лана устало прислонилась виском к боковому стеклу.
– Что значит – если тебе не трудно? Ты сейчас с кем разговариваешь? С малознакомой дамочкой, случайно согласившейся тебя подвезти, или все же с подругой? Я тебя не только отвезу, я с тобой там останусь, вместе Кирилла искать будем! Я правильно поняла – его нет ни в одной больнице?
– Да, правильно, – еле слышно прошептала Лана, а затем буквально взвыла: – Нет, не правильно! Все неправильно! Так не должно быть, это нечестно! Кирилл!!
Сил сдерживаться больше не было, отчаяние, горьким комом вставшее в горле, выплеснулось потоком слез.
Лена покрепче сжала рулевое колесо и, сама с трудом сдерживая слезы, молча повела машину к офису холдинга Мирослава Красича. Она знала, чувствовала – сейчас подругу лучше не трогать, не кудахтать идиотское: «Ну, успокойся, не плачь, все будет хорошо!»
Во-первых, уверенности в том, что все действительно будет хорошо, нет. А во-вторых, Лане лучше выплакаться сейчас, когда ее никто, кроме близкой подруги, не видит. Потому что там, в офисе, Милана Мирославовна Красич должна помогать в поисках, а не заставлять сотрудников службы безопасности суетиться вокруг расхныкавшейся начальницы, подсовывая ей валерьянку и воду.
Да и самой подумать пока надо. Решить, что дальше делать. Лена была абсолютно уверена – Шустов имеет непосредственное отношение к исчезновению Кирилла. А еще – к темным силам гиперборейских жрецов. Какое – девушка определить не успела, слишком мало времени было на общение. Но темную, душную ауру она уловила. И действовала там, в больнице, интуитивно, чувствуя только одно – этот темный человек ни в коем случае не должен прикасаться к Лане!
А там, во время встречи с Кириллом, Шустов как минимум пожал ему руку…
Да, но как Кирилл, за сто метров определяющий чувства, эмоции и намерения человека, не сумел распознать окружившее Шустова ЗЛО? Может, и ни при чем профессор? А она, Лена, просто невзлюбила этого типа, как это бывает иногда – безо всякой причины, на уровне подсознания?
Ладно, надо немного подождать, записи с камер видеонаблюдения многое прояснят. Как минимум – верна ли версия профессора о случившемся? А еще там должны быть зафиксированы номера машины «Скорой помощи», забравшей Кирилла от ресторана. А заодно…
– Ленка, ау! – Собственно, даже не оклик подруги, а весьма ощутимый толчок в плечо выдернул девушку из полыньи рассуждений. – Ты сейчас нужный поворот пропустишь, перестраивайся! О чем так задумалась, что едва не увезла нас в неизвестном направлении?
– Все о том же, – нахмурилась Лена, пытаясь перестроиться в почти сплошном потоке машин. – О делах наших скорбных. Вернее, не скорбных, а сложных.
– Да ладно, не маши на меня веером, я уже в норме, – грустно улыбнулась Лана – она действительно выглядела собранной и уверенной, о недавней истерике напоминали разве что слегка припухшие веки. – А вот ты, судя по всему, не очень.
– Очень-очень! – процедила Лена, ловко подрезав возмущенно взвывший клаксоном серебристый «Мерседес» – что себе позволяет эта курица в похожей на алое яйцо машинешке?! – Говорю же – задумалась. Надеюсь, к моменту нашего появления в офисе записи с камер видеонаблюдения уже будут там. И по номерам «Скорой»…
И снова трель мобильного телефона бесцеремонно влезла в разговор. Только на этот раз голосил мобильник Осеневой. Конечно же, из сумки. А сумка обиженно сжалась в самом дальнем от водительского кресла углу заднего сиденья.
– И кому там неймется? – проворчала Лена. – Не буду брать трубу, если очень надо – сами перезвонят.
Но мобильник заткнуться не пожелал, продолжая выносить мозг надсадным криком Григория Лепса, призывавшего «думать, прежде чем утратить все надежды». Песня сама по себе хорошая, позитивная, вот только голос этот лучше слушать в большом концертном зале, но никак не в замкнутом пространстве маленького автомобильного салона. Одну и ту же фразу. Пятнадцать раз подряд…
– Ленка, да возьми ты эту проклятую трубу! – не выдержала Лана, чья нервная система сегодня была особенно нервной.
– Ты же видишь – не могу! – раздраженно огрызнулась Осенева, едва не задев бампер идущей впереди машины. – А вот если ты подашь мне телефон – отвечу.
– Сатрап, – буркнула Лана, с трудом дотянувшись до подружкиной сумки. – Вернее, сатрапша. Или сатрапиха? В общем, гнусная личность, использующая рабский труд. Мало мне было раскопок в своей сумке, так теперь и чужой хлам трясти! На вот, держи. – Она протянула подруге все еще уверенный в том, что «жизнь заходит в берега», телефон. – И кстати, откуда у тебя в сумке мужская туалетная вода, а? Да еще самая модная сейчас у всяких там метросексуалов? Я чего-то не знаю? Ой, а покраснела как! Осенева, неужели?..
– Лана, мне кажется, сейчас не время обсуждать мою личную жизнь, – сухо обронила Лена, щеки которой действительно мгновенно полыхнули. – Потом поговорим, ладно? – Она остановилась у шлагбаума, ведущего на собственную стоянку холдинга, и успокоила наконец бьющийся в падучей телефон: – Да, слушаю! Да, Елена Сергеевна Осенева. Дом в деревне Малышево? Да, у меня там дача… Что?!! – Лена опустила руку с телефоном и растерянно посмотрела на подругу: – Ланка, у меня, кажется, дача сгорела…
