Пожалуй, немец прав. От кого Евдокии Ивановне ждать утешения? От сына Рудольфа, который последние десять лет предпочитает, чтобы мать считала его мертвым? Или от младшего сына Альберта, который, воспользовавшись горем матери, исподтишка продает ее квартиру?
— Понятия не имею, как найти Евдокию Ивановну, — развела я руками. — Ее внук Сергей не скажет мне ни слова.
— Надо обратиться в справочную службу, — рассудительно заметил Клаус.
— Справочная выдаст этот адрес, — я кивнула на подъезд, около которого мы всё еще стояли, — ведь Евдокия Ивановна постоянно зарегистрирована здесь. Нет, надо действовать по-другому…
На минуту я погрузилась в раздумья, потом воскликнула:
— Эврика! Я звоню Толстопятову!
— Кто такой Толстопятов?
— О, это человек, в мобильнике которого есть контакты всех звезд российского шоу-бизнеса. Евдокия Ивановна пишет стихи для молодежной поп-группы и, значит, обязательно занесена в его записную книжку. По крайней мере, я очень на это надеюсь.
Трудно представить себе человека, более далекого от светской жизни и гламура, чем Платон Толстопятов. Родился он где-то в Сибири и похож на лесоруба: высокий, могучий, с густой окладистой бородой. Говорит он громко, кашляет солидно, ест много. В светской журналистике Платон оказался случайно. По приезде в столицу он устроился охранником в бульварную газету и однажды в курилке услышал разговор двух сотрудников.
— Ума не приложу, как подступиться к Пугачевой, — сетовал один журналист. — За интервью с ней шеф обещал поднять зарплату в два раза. Но как ее достать, как?
— Не сыпь соль на рану, — вздыхал другой борзописец. — Я бы тоже не отказался от интервью с примадонной. Но ее пресс-секретарь бросает трубку, когда слышит название нашей желтой газетенки.
— Вы про Аллу Пугачеву? Певицу? — уточнил Толстопятов. — Чего тут сложного? Подойди после концерта и поговори по душам.
Журналисты выразительно переглянулись и решили подшутить над провинциальным мужланом.
— Видишь ли, Платон, это ты у нас такой цельный и уверенный в себе человек, а некоторые люди стесняются подходить к звезде, понимаешь? Вот нам бы твою уверенность.
— Так давайте я подойду, — повелся Платон. — Напишите вопросы, которые надо задать Пугачевой, и диктофон дайте.
Едва сдерживая смех, шутники распечатали стандартные вопросы «звезде» и всучили их вместе с диктофоном охраннику.
— Как раз сегодня Алла Борисовна будет на записи передачи в Останкино. Не подведи, Платон, на тебя одного вся надежда!
Когда на следующий день журналисты явились в редакцию, Толстопятов их уже ждал.
— Вот интервью, — сказал он, протягивая диктофон. — Но с условием: гонорар пополам!
В звуковом файле действительно оказался голос самой известной певицы страны. В своей неподражаемой ироничной манере Алла Борисовна ответила на все вопросы Платона и даже в качестве бонуса поделилась прогнозом, кто займет первое место на конкурсе «Евровидение».
— Ты где это взял?! — остолбенели шутники.
— Сами же сказали, что Алла Борисовна будет в Останкино. Я подъехал, посидели, поговорили…
Платон не только получил половину гонорара за статью, но и место одного из шутников-журналистов. Главный редактор решил дать сибирскому парню шанс — и не ошибся. Из Толстопятова вышел идеальный корреспондент. Простой, как три копейки, он мог зайти в любую дверь, поговорить с любым человеком, а потом написать внятный материал. У Платона не было внутреннего барьера перед известными людьми, со знаменитостями он общался точно так же, как с дворником-таджиком в своем дворе, — вдумчиво, уважительно и бесстрастно.
В одном только Платону пришлось себя ломать. От природы он был типичным «жаворонком» и клевал носом, когда по телевизору показывали «Спокойной ночи, малыши!». Но в Москве светская жизнь в это время только начинается, а заканчивается с первыми лучами солнца. Толстопятов вышел из положения так: после обеда он ложился спать. А когда нормальные люди ехали после работы домой, он вставал и отправлялся на очередную тусовку в ночной клуб.
Я в сомнениях посмотрела на часы: не разбужу ли Платона? Но медлить было нельзя, и я нажала на кнопку вызова.
— Слушаю тебя, Лютикова, — ответил сонный голос.
Значит, мой номер у него в мобильнике определился.
Я принялась объяснять, что мне нужно.
— Группа «Карамель»? — спросонья плохо соображал Толстопятов. — Кто из них тебя интересует: блондинка, брюнетка, рыженькая? Извини, они так часто меняются, что имена я не помню.
— Меня интересует поэтесса, которая пишет для группы стихи, ее зовут Евдокия Ивановна Лукаш.
— Слышал о ней, — отозвался Платон, — это какая-то потрясающе бодрая пенсионерка, но ее координат у меня нет. — Я не успела разочарованно вздохнуть, как он добавил: — Спрошу у продюсера группы и перезвоню тебе.
Через пару минут раздался звонок.
— Записывай телефон поэтессы, — Толстопятов продиктовал цифры. — Только учти, что сейчас ей не до интервью: погибла дочь. Если тебя интересуют поэты, могу познакомить с автором мальчиковой группы «Ласты», тоже неординарный тип.
— Пенсионер?
— Наоборот, пионер, еще школу не окончил. Юное дарование из Риги, вундеркинд, пишет хиты на английском языке.
— Спасибо, как-нибудь в другой раз, — сказала я.
Набирая телефон Евдокии Ивановны, я внутренне готовилась к изнурительному разговору. Известно, что знаменитости капризны и несговорчивы, причем, чем меньше величина «звезды», тем большего внимания к себе она требует. А уж чего стоит прорваться через заслон пресс-секретаря!.. Очевидно, я как раз нарвалась на помощницу поэтессы, потому что ответил молодой голос.
Я представилась и стала объяснять, что мне настоятельно необходимо лично поговорить с Евдокией Ивановной.
— Я вас слушаю, — сказал тот же молодой голос.
Опешив, я уточнила:
— Вы Евдокия Ивановна Лукаш? Мать Евы Ивановны?
— Так и есть, — сказала женщина и поспешно добавила: — Я не даю интервью по поводу смерти моей дочери.
— Мне не нужен материал для газеты, я веду частное расследование убийства Евы Ивановны. Пока, к сожалению, безрезультатно, но я надеялась на вашу помощь.
После секундного молчания поэтесса ответила:
— Завтра я улетаю за границу, позвоните через неделю.
— Извините мою настойчивость, я понимаю, что это наглость, что уже позднее время, но не могли бы вы встретиться со мной сегодня?
Евдокия Ивановна вздохнула:
— Хорошо, приезжайте. Поселок Салтыковку знаете?
Конечно, я знала Салтыковку, старое дачное место, расположенное к востоку от Москвы. Несмотря на то, что из-за розы ветров восточное направление является экологически неблагополучным, ведь вся грязь из столицы слетается сюда, цена на недвижимость в поселке чрезвычайно высока. Люди готовы купить здесь за бешеные миллионы хоть развалюху пятидесятилетней давности, хоть четверть дома, лишь бы получить в собственность клочок земли. Хотя поэтесса наверняка приобретала дом еще при советской власти. Кстати, если напрямки, то Некрасовка, где нашел временное пристанище ее сын Рудольф, находится на расстоянии всего десяти километров, вот такая ирония судьбы.
