Я с трудом узнала голос подруги.
— Танька, ты чего так поздно? Случилось что-нибудь?
— Да, случилось, я в тюрьме.
— В тюрьме?! — только и могла выдохнуть я.
— Вернее, пока в следственном изоляторе. Нахожусь здесь уже десять дней.
— Но почему? За что?
— Меня обвиняют в убийстве свекрови.
Глава 4
Новость не укладывалось у меня в голове.
— Господи, Еву Ивановну убили? Но ведь это не ты ее… — я не могла выдавить из себя страшное слово.
— Конечно, не я! Я не убивала, меня подставили!
Торопясь и проглатывая слова, подруга принялась рассказывать.
Две недели назад, в субботу, около двенадцати часов по полудню, Еву Ивановну зарезали на лестничной площадке, прямо перед дверью собственной квартиры. Таня обнаружила ее, когда вышла выносить мусор, и теперь она — главная подозреваемая. За час до этого они со свекровью поскандалили из-за еды, исчезающей из холодильника. Следуя моему совету, Чижова наконец-то решила прямо поговорить с Евой Ивановной. Однако конструктивного разговора не получилось, начав с котлет, женщины перешли на личности и наговорили друг другу много гадостей. От волнения у Евы Ивановны пошла носом кровь, пятна остались на полу в прихожей. Следователи решили, что невестка пырнула свекровь ножом в грудь еще в квартире, а потом выволокла тело на лестничную площадку.
— Но это же бред! — воскликнула я. — Из-за котлет не убивают!
— Я так и сказала следователю. Но он заявил, что на почве бытовой ненависти такое случается сплошь и рядом. Сергей тоже мне не верит, он собирается подать на развод. Люська, помоги! Меня обязательно посадят, если ты не поможешь! Мне больше не к кому обратиться!
— Не волнуйся, я помогу. Что мне сделать? Найти хорошего адвоката?
— Найди настоящего убийцу.
— Шутишь? У меня не получится.
— Умоляю, найди, я надеюсь на тебя, — сказала подруга, и связь оборвалась.
Спала я плохо, всю ночь ворочалась под ставшей вдруг тяжелой простыней. А утром встала с мыслью: надо поговорить с Сергеем. Попрошу его не пороть горячку и не разводиться с женой. Может быть, мы с ним объединим наши усилия и материальные возможности по оплате хорошего адвоката. Да ведь это курам на смех: Танька Чижова — убийца! Быть такого не может! Наверняка ушлому адвокату удастся вытащить Танюшку из заключения еще до суда.
Я поехала на улицу с чудесным названием Изумрудная, в дом, где жила Татьяна. Я была здесь лишь пару раз, но хорошо запомнила расположение. От метро «Бабушкинская» десять минут пешком, длинная белая девятиэтажка, по правую сторону от которой находится супермаркет, а слева — детский садик.
Когда я благополучно нашла нужный дом, выяснилось, что номер квартиры-то я не помню…
Около подъезда на лавочке оживленно беседовали две старушки, выглядели они совсем по-деревенски: длинные передники, платочки на головах. Для завершенности образа не хватало только кулька семечек.
— Дамы, будьте добры, подскажите… — обратилась я к местным жительницам.
Пенсионерки изумленно на меня воззрились, вероятно, подобное обращение они слышали не часто.
— В вашем доме недавно убили женщину, в какой квартире это было?
— В двадцатой, — простодушно ответила первая пенсионерка.
— А вам зачем? — сощурилась вторая.
— Я из страховой компании, принесла родственникам покойной бумаги на подпись, а адрес потеряла.
Первая пенсионерка сочувственно защелкала языком, но вторую мне провести не удалось.
— А в бумагах разве адрес не указан? — въедливо спросила она.
— Извините, это конфиденциальная информация, — ответила я и устремилась к первому подъезду.
Когда Сергей ответил по домофону, голос у него был неприветливый. Я принялась сбивчиво объяснять:
— Привет, это Люся Лютикова, Танина подруга. Извини, только узнала о твоем горе, решила зайти, поддержать тебя в тяжелую минуту.
Мой визит выглядел подозрительно, мы никогда не дружили.
— Спасибо, — сухо ответил мужчина, не торопясь открывать подъездную дверь.
— Впустишь меня? — прямо спросила я.
До моего уха донеслось приглушенное, сказанное в сторону «Вот привязалась!», но кнопку домофона Сергей все-таки нажал.
Позвонив в дверь двадцатой квартиры, я битых три минуты стояла, прильнув ухом к замочной скважине, и напряженно прислушивалась к тишине. Когда надежда попасть внутрь угасла, Сергей открыл-таки дверь. При взгляде на него всё мое раздражение испарилось. Выглядел мужчина неважно: лицо опухшее, на щеках трехдневная щетина, глаза красные. То ли пил, то ли плакал, а может, и то, и другое одновременно. Я почувствовала себя последней свиньей. Человек скорбит по убитой матери, переживает предательство жены, и визиты посторонних людей никак не способствуют улучшению настроения.
Сергей молча развернулся и ушел на кухню. В квартире царил жуткий бардак, очевидно, здесь уже две недели не убирали, я могла бы пройти прямо в уличных туфлях, но все-таки предельно тихо, словно тут еще находилась покойница, переобулась в тапочки и последовала за хозяином.
Мужчина сидел на табуретке и курил, тупо уставившись в пространство. Перед ним в пепельнице на заляпанном столе уже лежала целая гора окурков.
Я села на соседнюю табуретку, тяжело вздохнула и спросила:
— Это правда, что ты собираешься разводиться с Таней?
Мужчина кивнул.
— Думаешь, это она убила Еву Ивановну?
Еще один кивок.
— Но ведь это совсем на нее не похоже! — воскликнула я. — Танюшка — спокойный, уравновешенный человек! Взять хотя бы эту ситуацию с едой, пропадающей из холодильника. Другая невестка на месте Татьяны давно бы уже устроила скандал, а она три месяца — целых три! — продолжала безропотно готовить разносолы. Это ее очень положительно характеризует!
Впервые на лице Сергея промелькнули эмоции.
— Ага, характеризует, — усмехнулся он. — Я тебе сейчас один случай расскажу, который ее тоже характеризует. У нас на даче сосед подворовывал урожай. Вроде не много брал, но все равно неприятно: приезжаешь на выходные, а грядки потоптаны, самая крупная клубника собрана, осталась гнилая мелочь. Мы точно знали, что это он, другие соседи видели, как он по нашему огороду шарился, но доказать ничего не могли. Да и что с него взять, этот мужичок вроде как бомж, родственники выгнали его из квартиры, живет на даче круглый год, естественно, попивает, а наши ягоды, скорее всего, продает на станции и покупает на эти деньги закуску…
Я, обрадованная тем, что разговор начал клеиться, затаила дыхание, а Сергей рассказывал дальше:
