Шульгин мог быть тем, кого я ищу, а мог быть совершенно
другим человеком. Но тот, кто был у меня ночью, вне всякого сомнения,
останавливался в этой гостинице. Как иначе он оказался в моей комнате, не
сквозь стены же прошел. А с чего, собственно, я взяла, что он из России?
По-русски он говорил без акцента, но ведь это ничего не значит…
Взглянув на часы, я поднялась в номер. Не успела закрыть
дверь, как зазвонил телефон. Я сняла трубку, решив, что это Дмитрий Сергеевич,
и услышала незнакомый голос.
– У тебя что, проблем мало? – со вздохом спросил
мужчина.
– Что? – растерялась я.
– Не вздумай меня искать, – велел он. – И вообще, лучше
обо мне помалкивай.
– Вы что, следите за мной?
– Приглядываю. Между прочим, для твоей же пользы.
– Послушайте…
– Нет, это ты послушай, – перебил он. – Забудь о нашей
встрече и вообще поменьше болтай. Кстати, я тебе не враг.
– Серьезно? – разозлилась я и в припадке храбрости
спросила: – Кто же вы тогда?
– Ангел-хранитель, – засмеялся он и повесил трубку.
– Что же это такое? – растерялась я, но предаваться
размышлениям времени не оказалось; телефон опять зазвонил. Я схватила трубку, очень
надеясь, что это мой ночной гость: вдруг он решил растолковать мне, что
происходит. На этот раз звонил Дмитрий Сергеевич, сообщил, что ждет меня в
баре.
Я спустилась вниз и застала его с чашкой кофе и с
озабоченной физиономией.
– Что опять случилось? – спросил он, поднимаясь мне
навстречу, сделав акцент на слове «опять».
Я торопливо начала рассказывать о ночных событиях. Слушая
меня, он мрачнел на глазах. Я-то думала, он переживает за меня, но оказалось, я
была далека от истины, о чем и узнала, лишь только закрыла рот.
– Жанна Александровна, – сказал он с печалью, – а вы
все это не выдумали?
Челюсть у меня отвисла, я уставилась на него в недоумении,
он вздохнул и покачал головой.
– Вы считаете меня сумасшедшей? – я обрела дар речи, не
зная, что и думать о его поведении.
– Я считаю, что вы… вы нервничаете. Это, в общем,
понятно, имея в виду то, что произошло с вашим отцом. И теперь многое вам
кажется подозрительным.
– Вот как, – кивнула я. – По-вашему, тип, который влез
в окно моего номера, подозрительным не выглядит?
– А вы уверены, что все было именно так? Вы видели
этого человека в вашем номере?
– Нет, я увидела его руку и… я же вам рассказывала…
– Вот-вот. Вы увидели, или вам показалось, что кто-то
открывает окно в вашем номере. Что произошло после этого? Вы выбрались через
окно ванной… кстати, как вам это удалось?
– Там рядом решетка, подпорка для вьющихся растений, и
выступы на стене.
– Н-да… Знаете, ваш рассказ здорово напоминает
американский триллер. Впрочем, российский тоже. Должен заметить, ваше поведение
выглядит очень странно. Женщина в подобной ситуации бросилась бы в коридор,
стала звать на помощь, а вы…
– Я не помнила, где лежит ключ от входной двери. К тому
же на размышления у меня не было времени. Вот я и полезла в окно.
– А если бы решетки не оказалось?
Я вздохнула.
– Хороший вопрос. Пришлось бы прыгать со второго этажа
или голосить «на помощь».
Следует признать, ночью я действительно вела себя очень
странно, то есть я-то всему этому находила объяснение, но моему слушателю оно
не казалось серьезным.
– Вы благополучно спустились на землю, – продолжал он,
– но не вернулись в гостиницу, что было бы логично. Вызови вы полицию вовремя,
и этого человека схватили бы на месте преступления. Кстати, почему вы так
уверены, что это, к примеру, не обычный воришка?
– Вы что, издеваетесь?
– Нет, не издеваюсь, – серьезно ответил он. – Пытаюсь
понять, что происходит. Простите, Жанна Александровна, но вы либо все это
выдумали, либо…
– Либо что? – хмуро поинтересовалась я, сообразив, что
продолжать он не намерен.
– Либо о делах вашего отца знаете гораздо больше, чем
сочли нужным рассказать.
– Ничего я не знаю…
– Хорошо, – устало кивнул он. – Допустим, вы вообразили
себя сыщиком и, вместо того чтобы просить о помощи, отправились выслеживать
этого типа. С чего вы взяли, что люди в лодке, точнее, один из них, тот самый,
что залез к вам в окно?
– Я же слышала их разговор, – напомнила я.
– Вы свободно владеете немецким?
– Да.
– И все же… вы ведь могли…
– Такое впечатление, что вы всячески стараетесь внушить
мне мысль…
– О том, что итальянской полиции ваш рассказ покажется
весьма подозрительным, – перебил он меня и многозначительно сказал: – Они и так
считают вашего отца чуть ли не мафиози.
– Вы тоже так считаете? – возмутилась я.
– Поверьте, я только хочу помочь соотечественнице,
оказавшейся в трудной ситуации. В этом, кстати, заключается моя работа, и я
пытаюсь ее выполнить.
– А я вам мешаю?
– Себе, – поправил он. – В ваших рассказах очень много
нереального, фантастического. Прошу вас серьезно отнестись к моей просьбе,
взвешивайте свои слова.
Я сердито посмотрела на него, меня, разумеется, переполняло
негодование.
– Вы мне предлагаете ничего не рассказывать
полицейским?
– Боже избави. Если вы считаете, что рассказать
необходимо…
– А вы так не считаете?
– Свою точку зрения я уже высказал: если вы все это не
придумали, значит, вам известно гораздо больше. Гораздо. Вам следует быть до
конца откровенной, в противном случае вы только запутаете следствие.
