Я продолжала на него таращиться, и вдруг совершенно
идиотская мысль пришла мне в голову: что, если мой отец разведчик, то есть
работал на российскую разведку, и теперь этот тип просто пытается запудрить мне
мозги? Целую минуту эта мысль казалась мне вполне вероятной, потом я выругалась
про себя, нецензурно, разумеется. Смех, да и только, что он мог тут
разведывать? Мой отец иногда представлялся мне большим ребенком, каковым, в
сущности, и был. Бабка любила приговаривать: «дитя великовозрастное» и качала
головой; подозреваю, она не видела повода гордиться сыном. Нет, конечно, она
его очень любила, но, скорее всего, он не оправдал ее надежд, хотя о ее
надеждах мне ничего не известно. «Я действительно увлекаюсь фантазиями», –
подумала я с печалью, но отступать без боя не хотелось, и я задала еще вопрос:
– А этот тип, что ждал меня в номере, он что, тоже плод
моего воображения?
– Он угрожал вам? – поднял брови Дмитрий Сергеевич.
– Нет, – съязвила я. – Напротив, сказал, что он мой
ангел-хранитель.
– Вы считаете, к вам его приставил ваш отец?
Признаться, такое мне в голову не приходило, я опять замерла
с открытым ртом, выглядела, должно быть, очень глупо, а чувствовала себя еще
глупее.
– Отец? – обретя голос, повторила я и вновь задумалась,
правда, рот закрыла.
– Зачем? – нашла в себе силы спросить я через некоторое
время.
– Уверен, вам об этом лучше знать.
– Ничего я не знаю, – возмутилась я, но мысль об
ангеле-хранителе накрепко засела в моей голове.
– Жанна Александровна, – очень мягко начал Дмитрий
Сергеевич, – со стороны все выглядит приблизительно так: ваш отец оказался
замешанным в некую опасную историю. Ни вы, ни я о ней ничего не знаем, – он
поднял руку, избегая моих возражений. – Это, без сомнения, так. Его убийство
тому доказательство. Поняв, что находится в опасности, он предупредил вас о
некоем человеке, а еще позаботился об охране для вас. Я почти уверен, что в
данных обстоятельствах он был просто обязан вам что-то объяснить, хотя бы
что-то, – повторил он. – Единственно для того, чтобы не подвергать вас риску.
Но вы категорически отказываетесь…
– Он мне ничего не объяснил, – возмутилась я.
– И вы не знаете, зачем он приехал в Италию? И из
любопытства не поинтересовались, что было в конверте, полученном вашим отцом?
– Я вам все рассказала…
– Отлично.
Он поднялся, давая понять, что разговор окончен. Наверное, у
него кончилось терпение. Однако, как выяснилось позже, два добрых дела он
все-таки сделал, потому что ближе к вечеру сообщил:
– Владимир Шульгин действительно вылетел сегодня в
Москву. Он был здесь по турпутевке, находился в Италии семь дней, живет в
Кемерове, работает автослесарем.
– Не так часто мужчины путешествуют в одиночку, –
буркнула я, услышав это.
– При желании каждая мелочь может казаться
подозрительной, – помолчав немного, сказал он. – В любом случае он покинул
Италию, так что угрожать вам не будет.
– Может, установить за ним наблюдение… По-видимому,
Дмитрию Сергеевичу понадобилась вся его выдержка, чтоб ответить спокойно и без
всякого намека на издевку:
– На каком основании? Вы уверены, что это он посетил
вас ночью?
– Кто же еще? – я досадливо чертыхнулась, и на этом
разговор закончился.
На следующий день он же сообщил мне, что ангел-хранитель
звонил мне в номер из холла гостиницы. Это мои подозрения лишь усилило. К
сожалению, этот факт усилил и сомнения Дмитрия Сергеевича, что, в общем-то,
было понятно.
Покидая гостиницу, я нервно кусала губы – скверная привычка,
но в тот момент мне было не до хороших манер. Я пыталась решить, должна ли я
сообщить в полицию о событиях этой ночи, и если должна, то что?
Дмитрия Сергеевича, как видно, беседы со мной утомили, и он
предпочел отмалчиваться. Так что решать пришлось самой. В конце концов я
определилась: о ночном визитере я расскажу, о лодке, о разговоре на немецком
тоже, а вот об ангеле-хранителе не стану… Чего доброго они и впрямь решат, что
мой отец – мафиози и приставил ко мне охрану.
Удручающе вежливые полицейские выслушали мой рассказ, кивая
в нужных местах.
– Синьорина считает, что ей необходима охрана? –
спросил один серьезно, второй ласково улыбнулся с особым выражением на
физиономии, которое можно было понять примерно так: какой глупостью нас еще
удивят?
Поначалу я здорово разозлилась, меня потянуло наговорить ему
гадостей, чтобы дурацкая улыбка сползла с его лица, но, немного успокоившись, я
поняла, что злюсь напрасно. Дмитрий Сергеевич прав, моя история со стороны
выглядит глупо, если не сказать больше. Подозрительно, уж точно.
– Думаю, будет разумно, если синьорина переедет в
другую гостиницу, – заметил Дмитрий Сергеевич.
Полицейские согласно кивнули. На том мы простились.
Справедливости ради следует сказать, что драматические
события на этом закончились, то есть на мою жизнь более никто не посягал,
встреч со мной не искал и даже по телефону не звонил. Дмитрий Сергеевич
оказался на редкость милым человеком и все заботы, связанные с оформлением
необходимых бумаг, взял на себя. Через несколько дней я отправилась в Россию,
сопровождая гроб с телом отца. К тому моменту я уже отчаялась разобраться в
этой истории, хотя кое-какие надежды теплились в моей душе: вдруг встреча с
родственниками что-то прояснит? Надежды оказались напрасными. Родственники
пребывали в недоумении.
Муза истерически рыдала и время от времени обращалась ко мне
с вопросом:
– Как ты можешь жить в стране, где людей режут на
улицах?
Можно подумать, что здесь ничего подобного не случается.
Сестра выглядела испуганной, плакала и просила меня не уезжать. Вскоре стало
ясно, что никто понятия не имеет о делах отца, мой рассказ, который мне
пришлось повторять раз пять, у всех вызвал стойкое недоумение. Правда, памятуя
недавний опыт, я была скупа на слова, что друзьями и родными воспринималось с
пониманием.
Отца похоронили, а я поспешила вернуться в Италию, очень
рассчитывая на то, что у полицейских появились хоть какие-то зацепки. Но и этим
надеждам не суждено было сбыться.
