Однако парни в ответ не проронили ни слова. Есть люди, одно
присутствие которых вызывает у граждан чувство обоснованной тревоги, как видно,
Максим из их числа. Еще минуту назад грозная свора сейчас походила на беззубых
щенят, заметивших приближение рассерженного добермана.
– Ладно, пошли, – сказал долговязый, и парни стайкой
потянулись в глубь парка.
– Что ты здесь делаешь? – зашипел Макс, ведя меня за
руку к машине.
– Иду домой, – пролепетала я.
– Ты могла бы позвонить мне. И потом, есть более
безопасная дорога, непременно надо было идти вечером через парк?
– А ты? Ты что здесь делаешь? – спросила я, несколько
воспрянув духом.
– Еду к тебе, естественно. Хорошо, что вовремя повернул
голову и увидел…
Он запихнул меня в машину и сел сам, а я схватила его за
руку и задала вопрос:
– Это ты? Это действительно ты?
Его лицо стало нежным, он погладил меня по голове и сказал:
– Успокойся, милая.
– О господи, это ты звонил мне? – вновь спросила я,
сообразив, что предыдущий вопрос прозвучал довольно глупо. Оказалось, и этот не
лучше.
– Да, дважды, но ты не ответила.
– Так это ты или не ты?
– Милая, это стресс… – начал он.
– Прекрати, – перебила я. – Ты прекрасно знаешь, о чем
я говорю.
– Извини, но даже не догадываюсь.
– Ты мой ангел-хранитель? – спросила я с надеждой. Он
взглянул на меня очень серьезно.
– С удовольствием возьму на себя эту роль.
– Черт бы тебя побрал, ты можешь ответить прямо? И
прекрати болтать о стрессе, я совершенно…
– Хорошо, ты в порядке. Только говоришь загадками.
Мы уже тронулись с места, а я кусала губы в досаде, косясь
на Макса. Эксперимент с треском провалился. Или я все-таки права, а он дурака
валяет? Но что за причина у него скрываться?
– Сейчас соберешь вещи, и поедем ко мне, – сказал он,
тоже косясь в мою сторону.
– После похорон.
– Нет, сейчас.
– Не командуй.
– Ты должна понимать, что я беспокоюсь. А ты болтаешься
черт знает где и попадаешь в передряги. Это просто удивительно, что я оказался
рядом.
В тот момент я была уверена, что вовсе не случайно он
оказался возле парка, а уже через пять минут вновь сомневалась.
– Было бы лучше, если б ты сказал мне правду, –
буркнула я.
– О моем отношении к тебе? – помедлив, спросил он.
– При чем здесь отношение… то есть что ты имеешь в
виду? – насторожилась я.
– Вот что, – Макс внезапно разозлился. – По-моему, ты
сама не знаешь, чего хочешь. Сиди и молчи.
Я обиделась и стала смотреть в окно.
– Вам действительно лучше переехать, – совсем другим
тоном заявил он, когда мы остановились возле подъезда.
– Чтобы твой Карл присматривал за нами?
– Он действует тебе на нервы? – вздохнул Макс. – К
сожалению, мне тоже. Но избавиться от него возможным не представляется. Однако
это все-таки лучше…
Я не стала дослушивать, что там лучше, и вышла из машины.
После похорон Музы мы все-таки переехали к Максу. Наша
квартира навевала уныние, все здесь напоминало о недавней трагедии. Янка
категорически отказывалась перебраться в квартиру бабушки, уверяя, что не
сможет там спать спокойно, если мы останемся вдвоем, я-то считала, что по ночам
ей не дает спать нечто другое, но в конце концов согласилась.
Прошло две недели. Янка понемногу успокаивалась, не ревела
по несколько часов подряд, как в первые дни после убийства, и даже начала
улыбаться. Я приписывала заслугу в перемене ее настроения Максу, Он по-прежнему
проводил с нами очень много времени и заботился о нас так трогательно, точно мы
ему близкие родственники. В те редкие часы, когда он отсутствовал дома, Карл
неотступно следовал за нами. Чем дольше я за ним наблюдала, тем опаснее он мне
казался, хотя с нами он был исключительно вежлив и торопился вслед за хозяином
исполнять любое наше желание. Однако время от времени я ловила на себе его
настороженный взгляд, точно он подозревает меня в коварстве и ждет момента,
когда я сотворю какую-нибудь пакость.
Стоило Максу покинуть дом, как я тоже сматывалась под любым
предлогом, что вызывало у нашего нежданного покровителя вспышки раздражения.
– Если тебе куда-то надо отлучиться, скажи, я тебя
отвезу, – с этого начинались все наши перепалки.
– Я что, под арестом? – возмущенно отвечала я, и мы
развивали данную тему, ко взаимному неудовольствию. Я ловила себя на мысли, что
все это напоминает недавние ссоры Янки с матерью, стыдила себя и призывала быть
терпимей, но не выдерживала.
В один из дней я решила установить, где на курсах немецкого
занимался мой отец. Не то чтобы я надеялась, что это позволит продвинуться в
разгадке тайны его гибели, скорее просто не знала, как вообще подступиться к
этой самой тайне.
Я дошла до ближайшего киоска, купила газету с объявлениями
и, засев за телефон, принялась методично обзванивать многочисленные курсы. В
так называемом Немецком доме мне повезло. Во-первых, женщина оказалась
приветливой, во-вторых, в просьбе проверить, занимался ли у них несколько
месяцев назад Ковальчук Александр Иванович, не увидела ничего подозрительного и
не стала задавать массу вопросов, а в-третьих, попросив немного подождать,
ответила:
– Да, занимался. С сентября прошлого года, сначала на
ускоренных курсах, они длились три месяца, затем записался на курсы
углубленного изучения языка. Заплатил за учебный год по июнь включительно, но с
марта курсы не посещает. Мы ему несколько раз звонили на мобильный, но он
отключен, а домашний адрес и телефон Ковальчук не оставил.
– Простите, это его дочь, меня зовут Жанна, папа погиб
в марте, и я…
– Вы по поводу возврата денег?
– Нет-нет, я просто хотела поговорить с его педагогом,
это очень важно для меня.
– Хорошо, оставьте свой телефон, я свяжусь с Ольгой
Сергеевной, и она вам перезвонит.
Я поблагодарила и стала ждать звонка, глядя в окно. Янка
валялась в шезлонге возле бассейна, Карл был где-то в доме.
«Наверняка подслушивает», – решила я с досадой. Ольга
Сергеевна перезвонила примерно через час.
