Мне было не до его рассуждений, я пыталась решить, как
помочь сестре, и чувствовала при этом свое абсолютное бессилие. Мы приехали ко
мне, Сашка устроился в кресле в гостиной, а я ходила из угла в угол, наверное,
действуя тем самым ему на нервы, но он стоически терпел, потом вдруг спросил:
– Он правда тебе нравится?
– Думаешь, такой мерзавец способен нравиться? –
возмутилась я.
– Ну, сеструхе твоей уж точно.
– Это какое-то болезненное чувство, когда человек
просто не понимает, что делает со своей жизнью, – взволнованно начала я, а
Сашка усмехнулся:
– Любовь всегда сродни болезни. Иногда, правда,
выздоравливаешь, но для этого надо, чтобы кто-то крепко стукнул тебе по башке.
В тот вечер я легла спать рано, чувствовала себя до того
разбитой, что не было сил даже сидеть перед телевизором. Сашка оставил дверь в
гостиную, где расположился, открытой.
– Если что, зови, – сказал серьезно.
– Зачем? – не поняла я.
– Расскажу тебе сказку на ночь.
– Мне не нужны сказки, мне нужен здравый совет, как
помочь сестре.
Он вздохнул и затих, я еще долго ворочалась, пока в конце
концов не уснула. Утром меня разбудил звонок, я взглянула на часы – половина
девятого, кому взбрело в голову звонить так рано? Тут я подумала о Янке,
вскочила и бросилась к телефону.
– Жанна, – это был Макс, и в первое мгновение я просто
растерялась, услышав его голос, ему-то мне звонить уж точно ни к чему. – Жанна,
– повторил он. – Мне очень горько сообщать тебе это, но… Яна погибла.
Признаться, смысл сказанного не дошел до меня, я стояла
перед зеркалом и видела свое недоумевающее лицо. «Он что, спятил, вздумав так
шутить?» – решила я.
– Она… – продолжал Макс. – Вчера я поехал в Москву. Я
не мог взять ее с собой.
Обещал сегодня вернуться. Она на своей машине поехала
следом. Это случилось в тридцати километрах от города. Она ехала на очень
большой скорости и не справилась с управлением, врезалась в бетонный столб.
Удар был такой силы, что подушки безопасности ее не спасли. Машина
зарегистрирована на мое имя, потому из ГАИ сразу же позвонили мне.
Он говорил, и до меня наконец стал доходить смысл его слов.
Он не шутил, каким бы он ни был мерзавцем, но так не шутят. Я зажмурилась,
вцепившись в край тумбочки, я хотела что-то сказать, но вместо слов наружу
рвался стон.
– Мне очень жаль, – сказал Макс тихо. – Я не должен был
оставлять ее одну.
И тут меня прорвало.
– Тебе жаль? – заорала я. – Ты убил мою сестру. Ты убил
ее, мерзавец!
Я кричала, давясь рыданиями и кусая в отчаянии пальцы, пока
из гостиной не выскочил Сашка с заспанным лицом и испуганными глазами, он
вырвал трубку из моих рук и бросил ее на рычаг. Потом обхватил меня за плечи и
прижал к себе, крепко, а я все кричала:
– Он убил ее, я знала, я знала…
– Успокойся, – шептал Сашка, не выпуская меня из рук. –
Успокойся…
– Ты не понимаешь, он убил ее…
Я была уверена, что Макс подстроил эту аварию. Разубедить
меня в этом не могли, хотя серьезные люди в погонах долго объясняли, что машина
была абсолютно исправна, Янка летела на предельной скорости, в том месте
опасный участок дороги, она не справилась с управлением… Я не верила им. Даже
если все так, как они говорят, он все равно убил ее. Это за ним она бросилась в
Москву, его пыталась догнать, это он довёл ее до того состояния, когда человек
не думает ни о чем, когда теряет чувство самосохранения и уже не может себя
защитить. Я знала, что Макс способен выйти сухим из воды, и была уверена, что
убийство легко сойдёт ему с рук. Я хотела пойти к следователю и рассказать о
липовом алиби, но в последний момент передумала. Макс найдет способ избежать
наказания. Теперь, когда Яны нет в живых, мои слова никто подтвердить не сможет.
А то, что я изменила показания, спишут на мое желание отомстить ему, ведь я не
скрывала, что считаю его виновником гибели сестры. А еще я поняла, что теперь
это мое личное дело – заставить его заплатить.
Наверное, в моих намерениях было что-то ребяческое. Но в тот
момент я поняла, что не успокоюсь, пока не разберусь с Максом.
На похоронах он держался в стороне. Увидев его, я сначала
хотела потребовать, чтобы он убрался, но желание избежать скандала пересилило,
и я предпочла просто не обращать на него внимания. На поминки он не поехал.
Зинаида подошла ко мне, обняла, и мы долго стояли так. Я расплакалась, но тут
она заговорила, и слезы на моих глазах мгновенно высохли.
– Бедный Макс, он очень переживает… Я понимаю тебя, но
он не виноват. Ему не стоило, конечно, дарить ей эту машину, но кто знал, кто
знал. Он ведь искренне считал, что сделает ее счастливой. И вот… не надо
обвинять его, девочка. Он ни в чем не виноват – повторила она. – Никто не
виноват. Это просто судьба.
Мне хотелось орать в голос, чтобы все знали то, что знаю:
Макс ее убил. Но я заставила себя смириться, молчала, опустив глаза, слушая
соболезнования и глупые разглагольствования о судьбе. И только дома дала волю
слезам и своему отчаянию.
Сидя на кухне перед остывшей чашкой чая, я наконец осознала,
что у меня больше нет семьи. Отец, Муза, теперь Янка. Никого, никого не
осталось. Я думала об отце. Не знаю, что он тогда имел в виду, но в любом
случае оказался прав: Макс – мой враг. И теперь больше всего на свете я хотела
уничтожить этого врага.
Сашка бродил по квартире и время от времени заглядывал в
кухню.
– Ты бы выпила да спать легла. Что толку от того, что
ты сидишь здесь и себя изводишь. – Он подошел, положил мне руку на плечо,
легонько сжал. – В жизни бывают минуты, когда кажется, что все катится к
чертям, но потом потихоньку налаживается. Я понимаю, сейчас тебе от моих слов
не легче… Просто поверь, пройдет время, это останется позади.
– Он поплатится, – сказала я, глядя куда-то в угол.
– Ага, – кивнул Сашка. – Если мы постараемся. Он пудрил
мозги твоей сестре, потому что хотел получить бумаги. Теперь они у него.
Наверняка он уже прикидывает, как потратить денежки… Для такого, как он,
лишиться бабок самое неприятное, вот давай на этом и сосредоточимся. Уведем их
у него из-под носа. Пусть рвет на себе волосы.
– Я хочу, чтобы он страдал, – мотнув головой, сказала
я.
– Еще как будет, уж можешь мне поверить. Деньги.
– При чем здесь деньги? – не поняла я.
