Я вновь прошлась по крохотному номеру, то и дело натыкаясь
на мебель и досадливо морщась. Отец, напрасно прождав незнакомца, решил уехать
раньше. Надеялся застать его в Вероне? У меня не было ответов на эти вопросы,
как и на многие другие. Итальянские полицейские разговаривали со мной
исключительно вежливо, но у меня создалось впечатление, что они считают моего
отца замешанным во что-то неблаговидное. В противном случае с какой стати его
кому-то убивать? На этот вопрос я могла лишь саркастически ухмыляться. Хотя
направление их мыслей было, в общем-то, понятно. Человек уверяет жену и дочь,
что приехал сюда по делам, но ни с кем из партнеров в Италии не встречается и
даже не удосуживается им сообщить, что он здесь. Зато он поспешил к
странноватому старику, который, как выяснилось, считался у местных полицейских
довольно темной личностью. Подробностей мне, разумеется, не сообщили, но,
учитывая род его занятий, вообразить, в чем там дело, не трудно. К примеру, он
мог быть скупщиком краденого. А при чем здесь мой папа? Ну конечно. Они вполне
могли решить, что отец вел с ним какие-то дела. Противозаконные, разумеется. И
в результате оба погибли.
Я досадливо пнула ногой кресло. Я почти уверена, что убийцу
не найдут. Спасибо, хоть меня не заподозрили. А что, дочь вполне могла зарезать
родителя, а потом придумать типа в балахоне и неведомого фон Ланца. На мое
счастье, напротив того места, где я нашла папу, был магазин с видеонаблюдением.
Уличная камера зафиксировала фигуру в балахоне, которая появилась за отцом.
Момент убийства заснят не был, угол здания камера не захватила, но это по
крайней мере избавило меня от неприятностей.
Я подошла к окну, хмуро разглядывая двор, тонувший во мраке.
Мог ли отец в самом деле заниматься чем-то противозаконным? Я покачала головой.
Нет и еще раз нет. С моей точки зрения, он был человеком порядочным и
законопослушным, вне всякого сомнения. «А что, собственно, я знаю о своем отце?»
– с печалью подумала я и вздохнула. И все-таки поверить в то, что он впутался в
какое-то темное дело, я не могла.
Я вернулась в кресло, откинула голову на спинку и уставилась
в потолок. Черт, если бы я проявила настойчивость, папа наверняка объяснил бы
мне… Он мог быть очень скрытным, это я хорошо знала. Наверное, на свете не было
человека, с которым он был до конца откровенен. Если только со своей матерью,
моей бабкой… Я опять нахмурилась. Он намекал на какую-то тайну, связанную с
ней. Но ведь не из-за нее же его убили? И что это за тайна, если для ее
разгадки ему пришлось приехать сюда и встретиться то ли со скупщиком краденого,
то ли с кем-то еще похуже… Какой-то фон Ланц… Как это вообще может быть
связано?
Я взглянула на часы – давно пора ложиться. От моей беготни
по комнате нет никакого толка. Я отправилась в душ, надеясь, что горячая вода
поможет мне расслабиться и я усну, а не буду в сотый раз задавать себе одни и
те же вопросы.
Обычно горячий душ в этом смысле мне очень помогает, но в ту
ночь мне было не до сна. Я легла, закрыла глаза и стала монотонно повторять
считалку, которой в детстве меня научила бабушка. «Встань к колокольне спиной,
на юг иди по прямой, сорок шагов – поворот…» Это что-то вроде мантры, по
крайней мере, если раз двадцать повторить ее от начала до конца, от ненужных
мыслей освободишься. Обычно где-то ближе к пятнадцатому разу я засыпала. Но в
ту ночь все было иначе. Промучившись часа два, я поднялась и, не зажигая света,
направилась в туалет, оставив дверь открытой. Я умылась холодной водой,
прикидывая, что разумнее: почитать немного в надежде, что усну в конце концов,
или еще раз попытаться уснуть, не прибегая к чтению. Я выключила воду, так
ничего и не решив, и уже хотела покинуть ванную, как вдруг мое внимание привлек
шорох за окном. Я замерла на пороге, прислушиваясь и выглядывая в комнату.
Ставни на окне моей комнаты почти беззвучно открылись, а
вслед за этим оконная рама начала подниматься. С довольно глупым видом я
наблюдала за этим, пока до меня наконец не дошло: кто-то весьма нахально лезет
в мой номер. Сердце ухнуло вниз, и я едва не рухнула на плиточный пол, потому
что ноги мои подкосились от страха. Сообразить, зачем кто-то решил навестить
меня среди ночи, было нетрудно. Учитывая мои недавние размышления, я даже ощутила
нечто вроде удовлетворения, что не ошиблась. Правда, длилось это недолго, как и
радость оттого, что я в этот миг находилась в ванной, а не спала, на что, по
всей видимости, рассчитывал тот, кто сейчас осторожно открывал окно.
Я вторично едва не рухнула в обморок, представив, что могла
бы спать себе и… далее ничего представлять не хотелось, а вот решать, что
делать, необходимо, причем срочно.
Вариант первый, самый простой: заорать что есть мочи в
надежде, что на крик сбегутся все обитатели гостиницы. Такая встреча типа за
окном должна впечатлить, и он поспешит убраться восвояси. А если он не из
пугливых и настроен решительно? Я буду орать, а он швырнет в меня нож или
выстрелит? И то и другое я видела очень ярко и в который раз за последние две
минуты собралась упасть в обморок. Одним словом, укокошит он меня и успеет
смыться до того, как в гостинице сообразят, что происходит.
Второй вариант: выскочить из номера и орать уже в коридоре.
Шансов остаться в живых в этом случае гораздо больше, как и привлечь к себе
внимание постояльцев. Существовало одно «но» – я не помнила, куда дела ключ от
двери номера. Какого черта я не оставила его в замке? Вопрос риторический. Пока
я буду искать ключ в темноте, этот тип…
Тип между тем делал определенные успехи, окно уже было
открыто, и я увидела руку в черной перчатке, этой рукой он уцепился за раму…
Орать надо немедленно, иначе будет поздно. Вместо этого я
потянула на себя дверь ванной и закрыла ее, радуясь, что смогла сделать это
совершенно бесшумно. Защелкнула задвижку. Запереться в ванной не самая хорошая
идея. Тип за окном не желает поднимать шум, вон как осторожно лезет, но, без
сомнения, он начнет действовать решительно, сообразив, где я от него прячусь. Я
посмотрела на окно за своей спиной, оно довольно маленькое, но я пролезть
смогу. Не очень хорошо понимая, что и зачем делаю, я встала на унитаз, открыла
окно и, подтянувшись, довольно легко выбралась на карниз.
– Идиотизм, – констатировала я с прискорбием, имея в
виду свое неразумное поведение. Орать в таком положении было довольно трудно, к
тому же люди в гостинице не сразу поймут, кто и где орет: то ли в доме, то ли
на улице, а вот мой ночной гость наверняка обратит внимание на крик. Вышибет
дверь, а потом… потом столкнет меня вниз, прибавив забот полиции. Хотя там вполне
могут решить, что я покончила жизнь самоубийством.
