Он сел рядом, обнял меня, но это не принесло мне облегчения.
– Я такой, какой есть, и с этим ничего не поделаешь. Но
я люблю тебя. По-настоящему. И сейчас отдал бы все на свете, лишь бы ты мне
поверила. Я тебе буду хорошим мужем, клянусь, ты никогда не пожалеешь.
– Не будешь. Никем ты мне не будешь.
Он достал из кармана фотографию и положил мне на колени. Я
взяла ее в руки и поразилась тому, как велико мое сходство с бабкой. Если бы не
прическа и это платье… На обратной стороне надпись чернилами, успевшими
выцвести, но ее еще можно было прочитать. 1941 год.
– Я нашел Ральфа, – тихо сказал Макс. – Семь лет назад,
очень старым, очень больным и совершенно одиноким. У него была тяжелая смерть.
Он не мог говорить от боли, так что мое любопытство осталось неудовлетворенным,
и историю его жизни пришлось собирать по крупицам самому. Он умер у меня на
руках, до последнего вздоха глядя на ее фотографию. Твоя бабка пережила его на
год. Он был негодяем, и она, наверное, считала, что поступила правильно, бросив
его в тот момент, когда он был бессилен помешать ей. И очень многие с ней
согласятся. Да что многие, все, как один. Но скажи мне правду, подумай и скажи:
за долгую-долгую жизнь без него была она хоть один день счастлива?
– Надеюсь, что была, – с трудом ответила я.
– Так чего ты боишься, Жанна? – спросил он, заглядывая
мне в глаза.
– Я слишком тебя люблю. Такая любовь лишает воли. Она…
неправильная.
– Ты чересчур увлеклась их историей, девочка. Я не
Вернер, и ты не Марта. У нас все будет по-другому. И в отличие от него я
никогда не позволю тебе сбежать. Буду ходить за тобой как тень…
– Лучше как ангел-хранитель.
– Не напоминай мне о нем, опять поссоримся.
– Мне надо повидать Уманского, – вытирая слезы, сказала
я. – Отвезешь меня к нему.
– Конечно.
Я позвонила Геннадию Сергеевичу, и через час мы были у него.
Макс вошел в дом вместе со мной, против чего я не возражала.
Уманский долгие годы любил мою бабку, и я считала, что он
имеет право знать. К тому же, рассказав ему правду, было проще объяснить свое
решение. Он выслушал молча, не задавая вопросов. Когда я замолчала, в комнате
на некоторое время стало тихо, и никто из нас не решался нарушить эту тишину.
– Геннадий Сергеевич, те деньги, что оставила бабушка…
Вы же понимаете, я не могу их взять. Наверное, мне понадобится помощь, ведь все
это надо как-то оформить, лучше всего перевести их в различные
благотворительные фонды. В общем, я на вас рассчитываю.
Он кивнул, поднялся, приблизился ко мне и погладил по
голове, точно я была маленькой девочкой.
– Думаю, она согласилась бы с твоим решением.
Садясь в машину, я сказала Максу:
– Хочешь взять меня в жены – бери бесприданницей.
– С удовольствием, моих денег более чем достаточно.
Я нахмурилась и уже хотела спросить, а откуда, собственно,
взялись эти рудники в Венесуэле и прочие чудеса Вселенной? Учитывая, что Вернер
умер у него на руках, не так уж трудно было догадаться. Но я решила с вопросами
повременить и вновь подумала о бабке. Не знаю, кто прав, я или все-таки она, но
Макс верно сказал: я не Марта, у меня своя судьба и свой выбор. Я верила, что
впереди у нас долгая жизнь и нам еще не раз придется прощать друг друга.
Главное, теперь у нас общая судьба, да и дед у нас тоже общий.
