Как это свойственно горделивым «кораблям пустыни», в своем поступательном движении мы не только не оглядывались, но даже не смотрели по сторонам. Тем не менее нападению и разграблению наш богатый караван не подвергся. Мы благополучно доставили многочисленные покупки в арендованный нами караван-сарай и сразу же пошли ужинать, даже не стали потрошить свои тюки и хурджины.
Ничего удивительного: после тренировок у спортсменов всегда просыпается отличный аппетит!
Кроме того, заслуженные мастера спортивного шопинга знают, что первую «домашнюю» примерку даже приятно на некоторое время отложить. Предвкушение – это ведь половина удовольствия.
Наступил вечер.
Небо над крышами стало золотисто-синим, как лунный камень, а облака – перламутровыми. Поток машин и пешеходов поредел, источниками уютного шума сделались рестораны и кафе.
Мы сидели за шатким столиком в Трастевере, занимая половину тротуара и все внимание официанта.
Он совсем не знал английского, а мы по-прежнему были не сильны в итальянском. Лично мой словарный запас за последние сутки пополнился только словом «кадавре», но оно решительно не вписывалось в программу приятного вечера. Поэтому я снова пустила в ход свой «универсальный пантомимический», а Зяма и девочки выступали на подтанцовке со вспомогательными телодвижениями.
Общими усилиями нам удалось объяснить синьору официанту, что Зяма желает хорошо прожаренный бараний стейк с картофельным пюре и свежей зеленью («Херба! Херба!» – кстати вспомнила Вика итальянское слово, которым пополнился ее собственный словарный запас).
С моей лазаньей никаких затруднений не возникло, но морепродукты, которых захотелось девочкам, нам пришлось изображать поштучно и «в лицах». Зяма исполнил сложный мимический этюд «Свежевыловленная скумбрия, жаренная на гриле», я скупо и точно показала кальмара, а Вика изобразила гигантскую тигровую креветку, что было не так уж сложно, потому что одета она была в майку-тельняшку, а загибаться унылым кренделем наловчилась еще вчера, на Кампо ди Фьори.
Трастевере – это район узких средневековых улочек на западном берегу Тибра, южнее Ватикана.
В глубокой древности этим берегом реки владели этруски, затем здесь селились иностранцы, преимущественно сирийцы и евреи. Октавиан Август выделил его в отдельный район города, а Аврелиан включил в состав новых городских стен…
И на протяжении всей истории Трастевере его жители с большим энтузиазмом предавались любимой всеми римлянами забаве: растаскивали древние камни и компоновали их со строительными материалами поновее!
В результате, прямо перед моими глазами оказалась стена дома, в цокольном этаже которого мирно соседствовали фрагмент античной колонны и мраморная ступенька, замурованные в средневековые камни. При этом низкое арочное окно было заложено вполне современными кирпичами.
– А чему удивляться? – пожал плечами расслабившийся философ Зяма, с которым я поделилась своим наблюдением. – Текущие бытовые нужды для простых людей важнее, чем древние культурные ценности. Ты знаешь, что даже амфитеатр Колизея в конце двенадцатого века был каменоломней, откуда брали материал для строительства домов знатных горожан и для воздвижения церквей и папских резиденций?
Вика с Настей снова заахали, восхищаясь энциклопедическими познаниями Зямы.
– Подумаешь, энциклопедик! – ядовито прошипела я.
Братец разливался среднерусским соловьем. Девы млели и ели Зяму глазами. Больше есть было нечего, наш заказ еще не принесли. Я поджала губы и стала ждать момента, когда можно будет из воспитательных соображений плеснуть в бочку меда ложку дегтя, но братишке повезло: меня отвлек телефонный звонок.
Звонила Трошкина.
Понимая, что подружка жаждет новостей, я встала из-за стола и отошла за угол. Мне не хотелось, чтобы братец знал, что я разболтала Алке историю наших приключений.
– Ну, что там у вас?!
Судя по звукам, доносившимся до меня, Трошкина нетерпеливо подпрыгивала.
– Блудный труп больше не появлялся?
– Ни наяву, ни во сне! – довольно ухмыльнулась я.
– У тебя крепкие нервы, – похвалила меня подружка.
– И мускулы! – похвасталась я. – Сегодня утром я выдержала многокилометровую гонку в составе квадриги, которая перла чемодан весом в полтонны! А потом еще четыре часа нарезала круги по этажам торгового центра, скупая разное добро!
– И что купила? – живо заинтересовалась Алка.
Я не успела рассказать ей о своих покупках – подружка ойкнула и задала совсем другой вопрос:
– А с трупом-то что?
– Понятия не имею, – с легкой досадой ответила я.
Досада моя была вызвана не отсутствием информации о судьбе кадавра, а непоследовательностью Трошкиной, которая так резко сменила тему.
Я бы предпочла поговорить о новых тряпках. Эпическую «Кадавриаду» мне хотелось поскорее забыть, как те стихотворения Катулла, которые я честно зубрила на первом курсе университета.
– Так расскажи мне, где же вы его нашли? – настаивала Алка.
– Тебе точный адрес назвать? – я малость рассердилась. – Точно не скажу, в безымянном скверике слева от сада Квиринале!
– Зачем мне точный адрес? Не нужен мне точный адрес, – пробормотала Трошкина и тут же тихонько повторила: – Безымянный скверик слева от сада Квиринале… А вообще, как у вас дела? Похищений и погромов больше не было? Мафия не объявлялась? Помощь не нужна?
– Разве что материальная, – хмыкнула я. – Мы сегодня изрядно потратились в торговом центре!
– Да? Так что же ты купила?! – снова воспряла Алка. – И опять ойкнула и «озаботилась»: – Может, тебе нужно денег прислать? Ты там не голодаешь, не скитаешься?
– Голодаю, – честно сказала я и выглянула из-за угла, чтобы проверить, не принесли ли мне ужин.
Принесли! Тарелка с дымящейся лазаньей одиноко и сиротливо ждала моего возвращения. Зяма уже сливался в экстазе со стейком, а девочки – с морепродуктами.
– Все, Алка, мне пора! – торопливо сказала я, закругляя этот малосодержательный разговор. – Труба зовет, лазанья ждет, вперед, друзья, вперед!
– Пока! – мышкой пискнула Трошкина.
Я спрятала мобильник в карман и поспешила к столу, пока Зяма не прикончил своего хорошо прожаренного барана и не взялся спасать от одиночества мою еду.
– Сильвио! – агент Росси сунул голову в открытое окошко медленно маневрировавшего автомобиля.
Крутая улочка, вдоль которой протянулось неинтересное в архитектурном плане здание Direzione Investigativa Antimafia, была слишком узкой и плотно заставленной автомобилями. Джип бригадира Маркони ворочался в тупике, как морж в тесной проруби.
– Сильвио! – повторил Марио, упорно цепляясь за раму окошка.
Ноги его при этом выделывали сложные па на мостовой.
