Но и это было еще не все. Привязанный канат перестал валяться на полу безвольной кишкой, он туго натянулся, и с сильным скрежетом решетчатая дверь камеры Абхая начала гнуться, следуя за натягивающей канат силой. Какое-то мгновение канат вибрировал, словно туго натянутая струна.
– Только бы не лопнул! Только бы не лопнул!
Но первой не выдержала дверь. Все-таки она тоже была старой, как и все это подземелье. С визгом она сорвалась с петель и выбила вторую дверь – уже камеры девушек.
Теперь все трое пленников собрались вместе. Внезапно они увидели, как из провала в стене к ним спускается Мартин. Секунда, и он уже рядом с ними. Обняв всех троих, он строго произнес:
– Поспешим!
– Но разве нам не туда? – ткнула Анжела пальцем в дыру под потолком.
Мартин покачал головой.
– Пусть думают, что вы вскарабкались по этой веревке и убежали.
– А куда пойдем мы?
– Вон туда.
И Мартин указал на противоположную часть подземелья.
– Я изучил план этого дома. Там должна быть дверь, ведущая на верхние этажи и в жилые помещения.
– Откуда ты знаешь?
– Говорю же, я изучил план и…
– А план ты где взял?
– Один хороший человек дал. Как я его нашел – это уже другой разговор. Но сразу же скажу, нам повезло. В этом штате полно недовольных политикой вашего хозяина, и сейчас мы пойдем к нему, в его личные покои.
– А… А зачем нам в жилые помещения?
Лично Анжелика мечтала очутиться от этого дома как можно дальше. Если сперва она испытывала восхищение, смешанное с ужасом, то теперь восхищение совершенно улетучилось, остался один ужас. Остальные, судя по их лицам, мечтали о том же самом. Но Мартин держался твердо.
– Пошли, – велел он им и сам первым двинулся в том же направлении.
Анжелика тут же пошла за ним. Абхай с Анжелой колебались ровно две секунды. А затем они также присоединились к Мартину, оставаться одним было еще страшней.
– А что нам нужно там… наверху?
– Сам господин Раджеш, конечно, – почти весело отозвался Мартин. – Что же еще?
– А… он нам зачем?
– Еще не знаю. Но думаю, что пригодится.
Мартин выглядел удивительно безмятежным для человека, который только что штурмовал чужой дом, проник в подземелье и совершил ряд террористических актов.
– Думаю, что погоня будет снаряжена за нами отменная, – с удовлетворением произнес он. – И полиция еще подключится. Так что побеседовать по душам с господином Раджешем нам нужно прямо сейчас. Потом за наши головы будет объявлена награда, и мы очень недолго сможем скрываться в этой чудной стране.
Анжелика смотрела на своего соседа и не узнавала его. Лицо его было безмятежным, но на скулах ходили желваки. Мартин был явно очень зол.
– Мартин, а все эти взрывы… Это твоих рук дело?
– Взрывы? Да это обычные шутихи. Ну, добавил в них немного одного порошка. А хорошо они дымили, правда? И грохот отменный получился. Эти олухи поддались на уловку, всем табуном кинулись за ограду, проверять, кто там штурмует дворец их обожаемого хозяина. А там и нет никого!
– Так ты что… все это провернул в одиночку? – поразилась Анжелика.
– А зачем нам лишние свидетели? К тому же господин Раджеш слишком уж полагается на свою значительность, чтобы нанять настоящих профессионалов. А возможно, он все свои деньги тратит на покупку сокровищ, на стоящую охрану средств уже не хватает. Все, кто на него работает, обычные ребята, в лучшем случае окончившие двухмесячные курсы охранников и получившие лицензию на ношение оружия. По стоящей мишени они еще худо-бедно попадут, но на большее не способны. Я столкнулся с некоторыми из них, справиться с ними оказалось не сложней, чем с котенком.
Пока Мартин, давая пояснения, возился на том месте, где, как он считал, находилась дверь в жилые помещения, Анжелика заметила в последней камере на полу что-то темное.
– Абхай, сбей замок на этой клетке, – попросила она.
После нескольких ударов тяжелым камнем, подобранным на месте взрыва, Абхай справился с замком, и Анжелика проворно открыла дверь клетки, из которой весь день доносились стоны. Она не знала, чем провинился перед господином Раджешем лежащий тут мужчина, но девушка не сомневалась, враг Раджеша – их друг!
– Вставайте! – тормошила она беднягу, услышав под мощной грудной клеткой ритмичные удары сердца. – Очнитесь! Уходите! Вы свободны!
Наконец мужчина пришел в себя. Один глаз и вся правая половина лица у него превратились в сплошной синяк, но второй глаз смотрел пристально и живо. Анжелика сунула ему в рот последний кусочек шиюры, велев разжевать. Она видела, как силы возвращаются в тело этого человека. Светлеет и набирает краски его лицо, страдания и боль покидают его.
– Уходите! – делала пассы руками Анжелика. – Уходите, пока тут никого нет!
Но, к ее удивлению, мужчина хоть и встал на ноги, но не спешил убегать. Вместо этого он внимательно смотрел на своих спасителей, а затем, слегка пошатываясь, подошел к тому месту, где в отчаянии у глухой стены маялся Мартин. Тут он решительным движением отодвинул Мартина в сторону, легко нажал на какой-то камень в кладке, и стена, заскрипев, ушла в сторону.
После чего мужчина снова посмотрел на друзей.
– Раджеш? – спросил он.
– Да, мы его ищем.
– Я – Радж. Я – отведу, – коротко произнес мужчина.
И, видя, что они колеблются, добавил:
– Я в силах продолжать путь. Я покажу вам, где сейчас мой дядя.
– Дядя?
– Господин Раджеш – мой единокровный дядя, брат моего отца.
– И за что же ваш дядя так вас изувечил?
На лицо мужчины набежала тень.
– Это наше дело.
– Постойте, но если вы племянник Раджеша, вы должны были знать его внучку – Рани?
– Рани была моей невестой, – кивнул мужчина. – В апреле мы должны были пожениться. И если бы… если бы не то, что случилось, то после нашей свадьбы мы оба стали бы полноправными наследниками наших состояний. Но дядя, как обычно, все решил по-своему.
После этого мужчина отвернулся, вид у него, несмотря на увечья, был достаточно решительный. А по-русски он говорил превосходно. Видимо, получил образование где-то в России, куда традиционно любят отправлять своих сыновей и дочерей богатые или, во всяком случае, состоятельные индусы.
Но сейчас Радж не был расположен к разговорам, он жаждал мести. И вид у шагающего впереди них проводника был до крайности грозный. Запекшаяся кровь, взлохмаченные длинные волосы и дикий взгляд единственного целого глаза наводили на мысль о грядущем кровопролитии.
