Он закончил говорить, и было заметно, как Ле Гарсмер облегченно вздохнул. Он опасался, что его клиент сорвется и наболтает лишнего.
— И вы выступали в роли «заботливого отца»? — не без иронии уточнил Дронго.
— Да, — не понял сарказма Тугутов, — я был ей почти как отец.
— Насколько я могу судить, вас тогда считали любовниками. И она появлялась с вами на всех приемах. В Интернете я видел фотографии, где Наоми Кэмпбелл была с известным российским миллиардером, Наталья Водянова с лордом Портманом, а вы вместе с Ириной Малаевой.
— Ну и что? Мы с ней были большими друзьями, — ответил Тугутов, — и об этом все знали. А если я появлялся на приемах с красивой женщиной, то это говорит о моем вкусе и моих возможностях. Такая молодая и красивая женщина не стала бы появляться в обществе с нищим и убогим. Как вы считаете?
Дронго вспомнил ее голое тело. И посмотрел на лицо сидевшего рядом человека. Лицо у Тугутова было в мелких родинках и очень маленьких ямочках от недолеченной оспы.
— Вы платили ей деньги, чтобы она была вашей любовницей? — в упор спросил он.
Ле Гарсмер покачал головой.
— Это очень неприличный вопрос, — предупреждающе сказал он.
— Да, — ответил даже с некоторой гордостью Тугутов, — я мог позволить себе содержать и одевать такую дорогую женщину. Немногие в нашем мире могут позволить себе обеспечивать такую требовательную и умную женщину. Она даже окончила какой-то колледж, чтобы иметь образование.
— Вы были ее любовником? — повторил вопрос Дронго.
— Протестую, — снова вмешался Ле Гарсмер.
— Если точнее, покровителем, — пояснил Тугутов.
— И поэтому вы считали себя вправе требовать с нее деньги за контракты, которые были заключены и проходили в то время, когда вы были ее покровителем?
— Откуда вы знаете? — нахмурился Тугутов.
— Какие деньги? — осторожно спросил адвокат. — О чем вы говорите?
— О пяти миллионах долларов, которые она должна вам за заключенные контракты, которые были оформлены во время вашей тесной дружбы.
Наступило неприятное молчание. Тугутов и его адвокат переглянулись друг с другом.
— Какие пять миллионов? — очень тихо спросил Ле Гарсмер. — Откуда вы взяли такую невероятную сумму?
— Это не я придумал. Это ваш клиент хотел получить такую сумму со своей бывшей протеже, — Дронго слышал, как его слова переводил Пуллен, — он уже получил пять миллионов и хотел еще пять. Такая сумма отступных за все, что он сделал для будущей графини Шарлеруа.
— Почему вы так решили? — нервно спросил адвокат.
— Они прослушивали наши разговоры, — взорвался Тугутов, — я говорил, что они меня слушают. Теперь все понятно. Они меня все время слушают.
— Подождите, — поморщился Ле Гарсмер, — не кричите. Не нужно ничего говорить.
— Как это не нужно? Я потерял столько денег, и теперь не нужно говорить? — все еще бушевал Тугутов. — Она должна была вернуть мне эти деньги. И теперь ее убили, чтобы лишить меня моих денег.
— Не нужно больше ничего говорить, — попросил адвокат.
— Значит, вы требовали свои деньги? — уточнил Дронго.
— Да, требовал. Это были мои деньги, — убежденно произнес Тугутов, — и она обязана была их мне вернуть. Мы заключали с ней контракты и договаривались, что половину суммы буду получать именно я. Но после моего ранения…
Адвокат толкнул его в бок, но было уже поздно.
— Вас тяжело ранили в Санкт-Петербурге, — удовлетворенно произнес Дронго, — кажется, как раз восемь лет назад. И после вашего ранения началась криминальная война.
— Меня действительно ранили, — согласился Тугутов, — и врачи вытащили меня с того света. Насчет войны я ничего не знаю. Это глупые слухи распространяли мои враги.
— Как раз в тот момент, когда она начала стремительно делать карьеру, вы оказались на больничной койке, — подвел неутешительный итог Дронго, — ну а потом у вас начались еще бо́льшие проблемы. Ведь несколько лет назад в России был официально запрещен игорный бизнес. И были определены четыре зоны, где можно было открывать казино. И владельцы казино начали нести большие убытки.
— Вы это тоже знаете, — ухмыльнулся Тугутов, — действительно, глупый закон. Мы столько налогов в казну платили.
— И поэтому вы начали преследовать свою бывшую пассию, пытаясь вернуть часть вложенных в нее денег.
— Я ее не преследовал, — возразил Тугутов, — и я ее не убивал. Зачем убивать, если она должна мне столько денег.
— Никто вас не обвиняет, господин Тугутов, — быстро вмешался адвокат, — вы приглашены в качестве свидетеля.
— Вчера в ресторане «Кастильоне» вы встречались с юристом Ирины Малаевой и требовали в ультимативной форме свои деньги, — напомнил Дронго, — причем о ваших требованиях знал и господин Аракелян.
— Они подслушивали, — убежденно произнес Тугутов, взглянув на своего адвоката, — нагло и открыто. Он даже не боится мне об этом говорить.
— Никто вас не подслушивал, — возразил Дронго, — просто я вчера случайно сидел рядом с вами в ресторане за соседним столиком. И слышал ваш разговор с мсье Ле Гарсмером. И еще видел и слышал, как пришел господин Рожкин, с которым вы беседовали на повышенных тонах. Я довольно долго сидел за своим столом и видел, как ушел Рожкин, потом ушли вы. И еще слышал телефонный разговор вашего адвоката.
Ле Гарсмер побледнел. Вздрогнул. Понял, что его услышали как раз в тот момент, когда он беседовал с Аракеляном. Поэтому он решил сразу вмешаться.
— Все эти подробности не имеют никакого отношения к убийству, — быстро сказал он.
— Вчера днем по совету вашего адвоката вы сняли номер в «Мерисе», — продолжал Дронго, — а теперь будьте добры вспомнить. Может, ночью вы встречались с вашей бывшей подопечной?
Ле Гарсмер изумленно взглянул на Дронго. Затем на своего клиента.
— Откуда вы знаете? — недовольно спросил Тугутов, — опять сидели рядом и ужинали? Только на этот раз ваш фокус не пройдет. Мы встретились на улице и не заходили в отель. Ни в ее, ни в мой, чтобы не дразнить лишний раз ваших сотрудников, господин эксперт.
— И вы настаивали на том, чтобы она вернула вам эти деньги, — понял Дронго.
— Это действительно мои деньги, — разозлился Тугутов.
— Когда вы с ней расстались?
— Через полчаса после нашей встречи. Она пообещала мне вернуть все мои деньги, и я пошел в свой отель, — сообщил Тугутов.
— А она вернулась к себе?
— Не знаю. Я ее не провожал. Мы живем… жили… напротив, и она пошла к своему отелю. Я видел, как она перешла улицу.
— Что было сегодня днем?
— Ничего не было.
