– Мы пока не знаем цели и задачи людей, которые заложили здесь бомбу, – напомнил Дронго.
– Вы все время говорите во множественном числе, – сказал Кубергер, – но все может быть гораздо проще. Не говоря уже о том, что этот тип не может принадлежать даже к такой преступной организации, как «Аль-Каида». Хотя бы потому, что он покушался на жизнь двух мусульман. Или вы придерживаетесь другой религиозной ориентации?
– Я агностик. Мир непознаваем до конца, господин Кубергер. В этом я убежден.
– Тогда нам будет легче найти вашего возможного убийцу, – сказал следователь и отвернулся, давая понять, что разговор закончен.
– Можно мне осмотреть этот зал? – поинтересовался Дронго.
– Смотрите, – разрешил следователь, – только ничего не трогайте. Сейчас сюда прибудет еще одна бригада для расследования из нашей службы безопасности. Мы задействуем наши лучшие силы и обязательно раскроем все преступления. Будет лучше, если вы подниметесь к себе в номер и вообще не будете оттуда выходить.
– Я так и сделаю, – кивнул Дронго, отходя от слишком пафосного следователя, который излучал показной оптимизм. И начал осматривать стол президиума, расколотый на несколько частей. Он обратил внимание на место взрыва. Бомба была заложена с левой стороны стола, ближе к окну, где и были наиболее серьезные разрушения.
«Нужно узнать, кто именно находился в президиуме конференции, – подумал Дронго, – кто и как сидел за столом. И где сидел сам Гиттенс. Ему повезло, что он остался в живых. Нужно будет получить список гостей, которые находились в зале. И обязательно тех, кого пригласили в президиум».
Повсюду валялись отпечатанные листы, на которых были указаны участники конференции и те, кто должен был сидеть в президиуме. Дронго поднял один из таких листков, пробежал глазами. В президиуме, кроме Гиттенса, должны были оказаться представители Дании, Венгрии и международных организаций. Особо оговаривалось, что новый турецкий представитель появится в Брюгге только завтра днем.
Долго находиться в задымленном и пыльном помещении было невозможно, и Дронго вышел из зала на улицу. Сотрудники комиссара уже объявили о погибших. Из пяти человек, которые были за столом президиума, погиб только один. Двое были тяжело ранены. В основном погибли и были ранены сидевшие в первых рядах гости. Дронго задумался. Странно, что взрыв разворотил стол и убил только одного человека из президиума. То есть можно предположить, что бомба была заложена с одного края стола и находилась даже не в центре, хотя стол был разорван на несколько частей.
К зданию отеля подъехало несколько автомобилей из соседних городов. Сюда подтягивались различные эксперты, чтобы проводить необходимые следственные действия прямо на месте. Он увидел, как на улице среди тех, кто предпочел выйти из здания отеля, были мать и дочь Ангелушевы. Он подошел к ним.
– Убедились? – спросила Наида Ангелушева. – Такие преступления продумывают и осуществляют настоящие звери, вандалы. Пока вы вместе со следователями тратили время на допросы случайных пассажиров, кто-то принес и установил бомбу.
– Боюсь, что один из таких пассажиров и установил бомбу, – возразил Дронго.
– Мама, они не только допрашивали, они еще и развлекались, – громко произнесла ее дочь, даже не глядя в сторону Дронго. Такая бескомпромиссность молодой женщины несколько озадачила эксперта.
– У вас были неприятности с прежним другом? – неожиданно спросил Дронго.
Марьям замерла. Взглянула на мать. Наконец посмотрела в глаза Дронго. И снова отвернулась. Мать бросилась на защиту дочери.
– Вы уже лезете в нашу личную жизнь? – нервно спросила она. – Кто дал вам право так действовать? Вас прислали специально, чтобы вы следили за нашей семьей?
– Это было всего лишь мое предположение, – пояснил Дронго, – просто вчера, когда мы с госпожой Броучек шли по коридору, мы увидели вашу дочь. У нее оказалась слишком неоднозначная реакция на наше появление…
– А как должна реагировать молодая женщина из хорошей семьи, когда видит подобное поведение уже немолодого и женатого человека? – спросила Наида Ангелушева.
– Я не поручал ей следить за моей нравственностью, – заметил Дронго. – И почему вы так уверены, что я женат?
– Нужно было вести себя скромнее, – пояснила старшая Ангелушева, – в вашем возрасте и с вашей репутацией люди обычно не остаются холостыми.
– У вашей дочери был неприятный роман с женатым мужчиной, который был намного ее старше, – начал понимать Дронго.
Мать и дочь переглянулись.
– Я тебе говорила, что он все знает, – с явной обидой в голосе крикнула дочь.
Он понял, что был прав. В жизни молодой женщины был подобный неприятный случай, который наложил свой отпечаток на всю ее дальнейшую жизнь. Дронго попытался ее успокоить.
– Мне ничего не известно о вашей личной жизни, – примиряюще произнес он, – я просто сделал предположение о том, что могло с вами произойти, глядя на вашу реакцию.
– И вы догадались? – не поверила младшая Ангелушева.
– Поверьте, что это так. Ваша реакция настолько легко просчитывалась, что мне было нетрудно понять мотивы вашего поведения.
– Перестаньте, господин эксперт, – попросила Наида, – вы видите, как переживает моя дочь. И тем более после случившейся здесь ужасной трагедии.
Из отеля неспешным шагом вышел Схюрман. Он оглядел собравшихся во дворе людей и криво усмехнулся.
– Последствия нашей гуманитарной политики, – громко сказал он, – мы протягиваем оливковую ветвь дружбы, а они в ответ взрывают наших детей и женщин.
– Насколько я помню, в зале конференции не было детей и женщин, – возразил Дронго, – и не нужно делать из трагедии балаган.
– Балаган устроили наши политики, – громко сказал Схюрман, – и вскоре вся наша старушка Европа превратится в один большой балаган, когда взрывы будут греметь на наших улицах, наших женщин будут насиловать в подъездах домов, а наших детей заставят отказаться от своей религии.
– Перестаньте, – крикнул кто-то из гостей отеля, – как вам не стыдно…
– Вот так всегда, – презрительно заметил Схюрман, – вас убивают, а вы кричите, как не стыдно. Не смейте плохо думать о мусульманах, которые устраивают нам такие взрывы по всему миру. Вы ждете своего европейского одиннадцатого сентября? Вы его дождетесь. Можете не беспокоиться. Рано или поздно эти самолеты прилетят и к вам.
– Вы сумасшедший, – с отвращением сказала пожилая дама, очевидно, из Великобритании, – не смейте больше стоять рядом со мной. Вас нужно изолировать от людей. Вы опасный маньяк.
– Это вы все опасные лицемеры, зараженные бациллами лени и соглашательства, – махнул рукой голландец, возвращаясь обратно в отель.
– Такие типы всегда более опасны именно в силу своей своеобразной логики, – заметил Аарон Шайнерт.
