Он пожал плечами и, двинувшись к своей комнате, пробормотал:
– По-моему, она обиделась… Или я действительно повел себя как последний идиот?
Глава 10
Утром за завтраком у всех было приподнятое настроение, словно ночь, проведенная в этом доме, придала всем бодрости и энергии. За столом расположились все приехавшие.
– Когда наконец появится этот охотник? – спросил Араксманян, обращаясь к переводчику. – Узнай, когда он приедет.
Антон перевел вопрос, и Бинколетто взглянул на Альберто.
– Он уже с утра сидит во дворе, – пояснил последний, – вы можете его позвать.
– Он не заходит в дом, – возразил Энцо, поднимаясь из-за стола. – Масаи не любят входить в каменные дома. Они считают, что такие места не позволяют им общаться с природой, с окружающим миром. Они входят только в деревянные дома.
Бинколетто пошел к выходу. За ним потянулись остальные. Во дворе перед домом действительно сидел темнокожий мужчина в цветастом хитоне, наброшенном на голое тело. Рядом лежало длинное ружье. Дронго, разбиравшийся в оружии, постарался скрыть свою улыбку. Он узнал это длинное характерное ружье: английская винтовка «Энфилд» конца девятнадцатого века. Очевидно, это ружье передавалось в роду Мбаги от отца к сыну.
При появлении Бинколетто охотник поднялся. Он был высокого роста, с идеально выбритым черепом и красивым лицом. Можно было любоваться его телом. Мбага сдержанно кивнул хозяину дома.
– Доброе утро, Мбага, – радостно сказал Бинколетто, – как у тебя дела? Опять ты явился со своим старым ружьем… Я же подарил тебе новое.
– Я оставил его дома, – пояснил охотник. – Мое ружье досталось мне от отца, а ему – от его отца, к которому оно перешло от его отца. Я не могу расстаться с этим оружием. Оно перейдет к моему сыну. На нем есть отметки об убитых львах и англичанах, с которыми мы сражались.
– И много жизней англичан отмечено на твоем прикладе? – спросил Стригун.
– Одиннадцать человек, – ответил Мбага. По-английски он говорил достаточно хорошо. В Кении было два официальных языка – английский и суахили, хотя многие племена говорили на своих языках и их наречиях.
– А сколько львов? – уточнил Бинколетто.
– Тридцать четыре, – невозмутимо ответил охотник. – Это только те, которые убиты из этого ружья.
– Вот такой у нас проводник, – удовлетворенно произнес Бинколетто, – я думаю, все понятно. Мы можем грузить оружие и выезжать на охоту.
– Правильно, – согласился Ишлинский, – поедем прямо сейчас.
– Возьмем две наши машины, – решил Бинколетто. – Вас четверо, – сказал он Ишлинскому, – и нас тоже четверо, если считать c Мбагой и не считать Альберто, которого я оставлю с женщинами. Хотя здесь будут находиться и двое наших сторожей. Но так будет спокойнее.
– Нет, – вмешалась Евгения, – я хочу поехать с вами. Я все-таки журналист, а не приживалка и приехала сюда не для того, чтобы сидеть взаперти. Я хотела бы поехать вместе с вами. У меня с собой профессиональная камера, я могу сделать потрясающие снимки.
Наступило молчание.
– Это может быть опасно, – сказал Ишлинский, – мы не можем взять тебя с собой.
– Не забывай, что ты обещал мне, – достаточно резко напомнила Женя.
– Тогда я тоже не останусь одна, – вмешалась Люба, – хотя мне не нравится ваша охота.
– Ты не будешь одна, – вмешался Стригун, – здесь останется полно людей. И вообще помолчи, когда говорят мужчины.
– Я хочу поехать, – настойчиво повторила Евгения.
Ишлинский взглянул на своих товарищей. Араксманян пожал плечами. Стригун отвернулся.
– Поступай как считаешь нужным, – пробормотал он.
– Одна женщина в компании мужчин, – зло сказал Ишлинский. – Мы можем остаться ночевать в саванне, и тебе будет трудно.
– Как-нибудь потерплю, – сказала она, – тем более если рядом будет столько любезных мужчин.
– Как хочешь, – решил Ишлинский, – можешь ехать, если хочешь. – Обращаясь к Бинколетто, он сказал: – Она поедет с нами.
– Как вам угодно, – согласился тот.
– Тогда я тоже поеду с вами, – решила Джина, – ей будет сложно одной. И я смогу проследить за состоянием здоровья синьора Бинколетто.
– Хорошо, – согласился Энцо, – тогда ты поедешь с нами, а госпожа Кнаус – вместе со своими друзьями. Ваш переводчик сможет вести машину? – обратился он к Ишлинскому.
– Конечно, – кивнул тот, – любой из нас сможет вести машину. Тем более в саванне, где нет такого насыщенного уличного движения, – пошутил он.
– Значит, решено, – сказал Бинколетто, – через час мы выезжаем. Все десять человек.
– Сколько людей поедет с нами? – спросил Мбага, прислушиваясь к их разговору.
– Десять, – ответил Бинколетто.
– И среди нас будут женщины? – уточнил охотник.
– Две женщины, – подтвердил Энцо. – Одна будет следить за моим здоровьем, а другая – делать снимки. Она журналист и…
– Нет, – перебил его Мбага, – нельзя.
– Что нельзя?
– Нельзя брать женщин, – убежденно произнес Мбага, – это может быть опасно.
– Мы их защитим, – улыбнулся Бинколетто. – С таким смелым охотником, как ты, нам ничего не страшно.
– Нельзя, – снова произнес Мбага.
– Они должны поехать с нами, – повторил Бинколетто. – Я не понимаю, почему мы не можем их защитить?
Мбага молчал. Долго молчал. Затем неожиданно спросил:
– Кто из женщин хочет поехать с нами?
– Госпожа Кнаус, – Энцо показал на Евгению, – и синьорита Ролланди.
– Тогда пусть скажут, когда в последний раз они исходили кровью, – невозмутимо произнес охотник.
– Что?!
Бинколетто чуть не поперхнулся. Сказывалось его европейское воспитание. Задать такой вопрос женщине было верхом неприличия. Но в традициях масаев это был обычный вопрос, действительно относившийся к будущей охоте. Стригун ухмыльнулся, Ишлинский зло рассмеялся, Бретти снял очки, чтобы их протереть. Все присутствующие были смущены вопросом охотника.
– Спроси, когда у нее были запретные дни, – настаивал охотник.
Бинколетто взглянул на Евгению. Она поняла вопрос и прикусила губу, чувствуя, как краснеет. Джина, наоборот, побледнела. Дронго взялся разрешить трудную ситуацию.
– Не нужно так реагировать на слова охотника, – пояснил он. – Мбага может объяснить, почему он задает именно такой нетактичный вопрос.
– Что ты хочешь? – спросил охотника Бинколетто. – Не обижайся, Мбага, но в наших местах такие вопросы не принято задавать женщинам.
– Тогда они не поедут на охоту, – твердо сказал Мбага. – Я должен знать, когда у них в последний раз была кровь.
