Воспользовавшись нападением львицы, Стригун обернулся и выстрелил в грудь своему бывшему компаньону. Все было рассчитано правильно, но на одну деталь обратили внимание сразу два человека: я и опытный охотник Мбага. Стригун стрелял под левым углом и почти в упор. На одежде были видны даже пороховые следы, тогда как львица напала с правой стороны. Перепутать было просто невозможно. Затем ночью он просто в очередной раз поменял ружья, и тогда получалось, что роковой выстрел со смертельным исходом сделал по неосторожности именно Поль Бретти.
Но самое интересное, что их молодой переводчик Антон Вермишев, очевидно, что-то заподозрил. Настолько явно заподозрил, что даже решил оставить женщин одних и пробраться к месту охоты. Он не успел дойти, поскольку раздались выстрелы, и ему пришлось вернуться. Но мы видели, каким смущенным и ошеломленным он был в ту ночь. А на следующий день он решил поговорить именно со мной. Но сказал об этом в присутствии остальных. Он ведь хотел рассказать только о подставе с тигром и не думал о том, что ему может угрожать реальная опасность.
Стригун вошел в его комнату, когда Антон лежал на кровати. Увидев вошедшего, он поднялся, но Стригун толкнул его на кровать и точным ударом перерезал горло. Я подозревал Араксманяна, поскольку забой животных – в традициях кавказцев, но не знал, что господин Стригун раньше служил в спецназе. Один толчок и точное движение ножа. Так убирают вражеских часовых. Этому как раз учат в спецназе.
Стригун слушал Дронго, сжав зубы. Люба внимала эксперту, затаив дыхание. Женя, наоборот, все время бросала ненавидящие взгляды в сторону Стригуна.
– Расчет был почти идеальным, – повторил Дронго. – С одной стороны, устраняется один из компаньонов. А с другой – обвинение выдвигается против швейцарского банкира, который был в курсе всех махинаций этой компании. Разумеется, они тянули время, понимая, что возможная девальвация юаня может серьезно облегчить им выплату кредита. Да и доллар стоил уже не тридцать шесть, а тридцать рублей. И если господин Бретти оказывался в тюрьме хотя бы на несколько месяцев, то компаньоны получали передышку и могли надеяться на реструктуризацию своих долгов.
Дронго повторил последнюю фразу по-русски.
– У вас нет доказательств, – зло выдавил Стригун, – это все ваши фантазии. Стреляли из ружья Поля Бретти, и я тут ни при чем.
– А потом Поль Бретти зарезал Вермишева? – иронично спросил Дронго. – Интересно, как он с ним справился?
– Это правда, Руслан? – спросила ошеломленная и раздавленная услышанным Люба Ядрышкина.
– Чепуха, – ответил тот.
– И еще, – добавил Дронго. – Когда я искал господина Вермишева, то увидел спускающегося со второго этажа господина Стригуна. Самое интересное, что его комната находилась на первом. Тогда у кого именно он был на втором? Бретти в это время находился на конюшне, меня не было на этаже, синьорита Ролланди спала, а Альберто был вместе с Бретти. На втором этаже в своей комнате оставался только Антон Вермишев, но когда Стригун оттуда спускался, переводчик был уже убит.
– Я был у Дживана, он может подтвердить, – быстро сказал Стригун.
– Не лгите, – строго прервал его Дронго. – Он был в это время в гостиной, куда вы потом прошли. Но перед этим, когда я встретил вас на лестнице, вы сказали, что идете переодеваться. Это была ваша ошибка, так как я запомнил, что вы спускались со второго этажа в своих знаменитых охотничьих ботинках. Вот они, – Дронго достал из коробки ботинки Стригуна.
– Кто дал вам право лазить в мой номер? – уже явно нервничая, спросил Стригун.
– На них остались капли крови, – сообщил Дронго, – две небольшие капельки крови, которые заметны только при очень внимательном осмотре обуви. Экспертиза подтвердит, что это кровь Антона Вермишева. А ведь никто, кроме нас с господином Бинколетто, туда не входил. Хотя бы потому, что единственный ключ был у Энцо, и он сразу закрыл дверь. Или это тоже не ваши ботинки?
Он не успел договорить. Это был последний аргумент против Стригуна. Тот неожиданно резво вскочил и бросился к выходу. В последний момент Альберто успел подставить ногу, и Стригун с размаху налетел на сидевшую Джину, опрокидывая стул вместе с ней. Женщина вскрикнула. Следователь бросился к лежавшему на полу Стригуну.
– Вы арестованы! – закричал он.
– Позовите консула, – попросил Стригун, – меня нельзя арестовывать. У меня дипломатический паспорт.
– Правильно, – кивнул Дронго, – вас только задержат и депортируют на родину, где за убийство двух российских граждан вы получите свой срок. Максимальный срок, Стригун. В этом вы можете не сомневаться.
Вместо эпилога
Стригун успел-таки испортить жизнь Джине в самый последний момент. Он свалился на нее всем телом и сломал ей ногу. Итальянка попала в больницу, и Дронго приехал ее навестить. Он принес огромный букет цветов. Она грустно улыбнулась ему.
– Вот так все закончилось, и у нас ничего не получилось…
– Твоя нога заживет уже через месяц, и мы сможем увидеться в Италии или где-нибудь еще, – немного лицемерно пробормотал Дронго.
– Ну да, конечно. У нас все впереди, – она улыбнулась застенчивой улыбкой. – Ты самый интересный человек, которого я встречала когда-либо в своей жизни. Жаль, что мы так и не нашли времени…
В комнату с таким же большим букетом цветов вошел Поль Бретти.
– Здесь тоже не дадут спокойно полежать, – рассмеялась Джина.
– Это вам, синьорита Ролланди, – сказал банкир. – Вы мужественно остановили этого негодяя и спасли мою репутацию.
– Нет. Это он спас вашу репутацию, – показала она на Дронго.
– Ему особая благодарность, – согласился Бретти.
– Вы не обидитесь, если я задам вам один вопрос? – спросил Дронго.
– Разве я могу обидеться на своего спасителя? – высокопарно спросил банкир. – Никогда!
– Ночью в Кейптауне вы взяли машину и уехали по своим делам, – напомнил Дронго, – причем сделали это так, чтобы никто не узнал, переодевшись до неузнаваемости.
– Откуда вы знаете?! – изумился банкир.
– Я вас видел.
– Да, я поехал по делам, – признался Бретти.
– У вас было свидание, и вы не хотели, чтобы кто-то об этом узнал, – понял Дронго.
Банкир пожал плечами и смущенно кивнул.
– Теперь все, – сказал эксперт, – больше никаких загадок не осталось. Но я запомню эту охоту в Кении на всю жизнь.
– А я вообще больше не буду ходить на охоту, – решил банкир. – И, кстати, выброшу шкуру этого уссурийского тигра…
