Когда Дронго появился в небольшом кабинете судьи, она встала и пошла ему навстречу. На ней был строгий бежевый костюм-двойка. Судья пожала гостю руку, показала на приставной столик рядом со своим столом и уселась напротив.
– Вы иностранец? – спросила Шевелева. – Откуда вы приехали?
– Из Италии. Я могу показать вам свой итальянский паспорт.
После женитьбы на Джил у Дронго появился и итальянский паспорт, которым он мог сейчас воспользоваться. Судья внимательно просмотрела документ и вернула его гостю.
– Я сразу подумала, что вы итальянец, – призналась она, – достаточно на вас посмотреть. Хотя фамилия у вас русская – Дронов.
– Ваш секретарь ошибся, я представился как Дронго.
– Значит, вы югослав по рождению, – оживилась Шевелева. – Вот откуда ваш хороший русский язык.
– Спасибо. Я хотел задать вам несколько вопросов…
– Задавайте. – Она была перекрашенной блондинкой, с короткими полными ногами, нескладной фигурой, словно состоящей из нескольких шаров, и темными глазами.
Дронго достал один из своих телефонов, включил его, чтобы использовать как магнитофон, и пояснил:
– Я готовлю материалы по судейской этике, и мне хотелось бы на примере нескольких ваших последних решений рассказать о вашем опыте работы, о ваших мотивах тех или иных определений.
– Обычно судьи в нашей стране выносят свои решения на основе собственного субъективного анализа и объективного рассмотрения всех фактов по делу. В случае рассмотрения уголовных дел мы руководствуемся статьями нашего Уголовного кодекса и внутренними убеждениями, которые должны быть у каждого судьи, – с некоторым пафосом произнесла Шевелева.
– А гражданские дела?
– Здесь проще. Я специализируюсь как раз на гражданских делах, – улыбнулась она, – и в этом случае мы прежде всего обращаем внимание на объективный анализ представленных документов.
– Можете привести какой-нибудь пример?
– Пожалуйста. Вчерашнее рассмотрение претензии к автомобильным дилерам, когда мы вынесли решение об обоснованности претензий местной исполнительной власти к этой компании. Здесь учитывались экологические, технические и финансовые проблемы, возникшие после сооружения большой стоянки рядом с больницей и детским садом.
– Это очень интересно, – вежливо согласился Дронго. – Но мне рассказали о другом случае, который тоже рассматривался вами.
– У меня в месяц бывает до десяти гражданских дел, – сообщила Шевелева. – Конечно, я стараюсь рассматривать их как можно более тщательно, чтобы не допускать ошибок и не давать повода вышестоящим судебным инстанциям отменять мои приговоры.
– О вашей компетентности мне уже сообщали, – сделал ей комплимент Дронго.
– Это самое важное в судейской работе – быть объективным человеком и руководствоваться буквой закона, – улыбнувшись, немного назидательно произнесла судья.
– В таком случае я хотел узнать у вас подробности рассмотрения одного гражданского дела.
– Какого?
– Дело о закрытии клиники «Двадцать первый век».
Она мгновенно изменилась в лице. Улыбка сползла, и выражение лица стало почти суровым.
– Кто вы такой? Кто вас послал?
– Я же показал вам свой паспорт.
– Не лгите! Вас послал Благовещенский. Хотя нет, он бы не посмел… Кто вас послал? Скажите правду? Я все равно узнаю, на кого вы работаете.
– А вы? – спросил Дронго. – На кого вы работаете?
– Вон отсюда! – выкрикнула Шевелева. – Я сейчас вызову охрану.
Дронго поднялся со стула и напоследок сказал:
– Напрасно вы так бурно реагируете. Вы даже не поняли, что этим самым невольно выдали себя. Такая бурная реакция на обычное рассмотрение рядового дела… Почему вы так разозлились?
– Убирайтесь! – прошипела она, но уже тихо, без крика.
Он вышел из кабинета. Теперь Дронго был абсолютно уверен, что в рассмотрении этого дела судья проявила тенденциозную необъективность. И, возможно, небескорыстно.
У машины его ждал Вейдеманис, который быстро махнул рукой, показывая на «Ниссан».
– Похоже, они действительно следят за нами.
В этот момент зазвонил мобильный телефон. Это был Леонид Кружков.
– Я нашел Бочкарева, – сообщил он. – Обычный бомж, который давно потерял свой паспорт или кому-то его продал. Он точно не помнит.
– Что и требовалось доказать, – ответил Дронго.
Глава 7
Когда они подъехали к дому, черного «Ниссана» уже не было. Возможно, преследователи знали, где именно живут люди, за которыми они следили. Водитель озабоченно посмотрел по сторонам и спросил у Дронго:
– Что мне делать?
– Сидеть и ждать. А мы пройдем пешком и поймаем другую машину. Пусть думают, что ты ждешь меня. За это время Кружков узнает, кому принадлежит этот «Ниссан» и почему они проявляют такой непонятный интерес к моей особе.
Они с Эдгаром вышли из салона, пошли на соседнюю улицу, затем свернули в переулок и вскоре оказались на другой улице, где находился магазин спорттоваров. Дронго зашел в магазин, а Эдгар остался на улице, чтобы проследить возможных наблюдателей, если они все-таки сумеют вычислить его друга. В зале Дронго достал телефон, набрал номер Андрея Охмановича, который ему дал Кродерс, и почти сразу услышал приятный мужской голос:
– Слушаю вас.
– Андрей Тарасович?
– Да, это я, – подтвердил Охманович. – С кем я разговариваю?
– Меня обычно называют Дронго. Я эксперт по вопросам преступности. Меня попросил проверить некоторые факты господин Кродерс.
– Я уже все знаю, – сказал Охманович, – он мне звонил. Что вам нужно от меня?
– Мы хотели бы с вами срочно встретиться.
– Когда?
– Чем быстрее, тем лучше.
– Тогда давайте через два часа. Я буду на Сущевской улице. Рядом находится издательство «Молодая гвардия».
– Я знаю, – ответил Дронго.
– В таком случае приезжайте, буду вас ждать.
Дронго огляделся – кажется, никто не обращает на него никакого внимания, и вышел из магазина.
– Все в порядке? – спросил он у Вейдеманиса.
– Все нормально. Если они и следят, то за нашей машиной. Видимо, ждут у дома, когда мы выйдем.
– Я договорился с Охмановичем. Он будет ждать нас через два часа на Сущевской.
– Хорошо. У нас остаются в Москве Фазиль Мухамеджанов и Делия Максарева, – напомнил Эдгар.
– Я специально оставляю разговор с ними напоследок, – признался Дронго. – У обоих трагедии в семьях, связанные с их сыновьями. Об этом нелегко говорить, тем более с посторонними людьми. Я уверен, что Петер Кродерс позвонил и им, чтобы сообщить о нашем появлении. Конечно, состояние этих семей самое тяжелое, особенно если приходится кого-то подозревать.
