– Нет, не верю. Он не мог никуда сбежать, и сейчас он среди нас, в этом автобусе.
– Четыре профессора права, два румынских дипломата и Катиба Лахбаби, если не считать нас с вами, – напомнил арабский эксперт. – Можете вычислить, кто из них убийца?
– Пока нет. Не могу понять мотива преступления, а значит, невозможно определить, кому было выгодна смерть Эужении Лунгул.
– Может, Брынкушу просто надоело ее опекать?
– Не думаю. По-моему, он ее любил; ведь сразу заметно, как сильно он переживает.
– Мы сами делаем свою задачу невыполнимой, – усмехнулся Сиди Какуб, – отвергаем всех подозрительных и не знаем, на ком именно остановить свой выбор. Вы думаете, что на сумке найдут отпечатки пальцев?
– Если преступник был настолько умен, что сумел незаметно проникнуть в комнату и сделать два выстрела из оружия с глушителем, он не оставит своих отпечатков на сумке, – убежденно сказал Дронго. – Думаю, пистолет тоже был спрятан где-то в гостинице, просто сотрудники полиции не смогли его найти. Нужно вернуться туда с металлоискателем и постараться найти оружие. Судя по сумке, его тоже могли спрятать где угодно.
– Тогда им придется перевернуть весь отель, – согласился арабский эксперт. – По-моему, он нарочно выбросил сумку на чердаке, а пистолет спрятал где-то в другом, абсолютно противоположном месте.
– Думаю, да. Он не стал бы оставлять его при себе.
– О чем все время говорят наши эксперты? – повернулся к ним профессор Тромбетти. – Если вы уже знаете, кто совершил убийство, может, поделитесь с нами своими наблюдениями?
– Мы обсуждаем совсем другую тему, – сказал Дронго.
– Сейчас все темы связаны только с этим убийством, – хмыкнул Тромбетти. – Представляю, что будет на пресс-конференции, когда на нас нападут все эти журналисты.
Он оказался прав. Не успели они прибыть в Яссы, как их уже встречала целая толпа журналистов, стоявших прямо у отеля. Отель «Траян» считался настоящей исторической и архитектурной достопримечательностью не только города, но и всей Румынии. Он был построен в тысяча восемьсот восемьдесят втором году великим Гюставом Эйфелем, еще за два года до постройки статуи Свободы и за семь лет до самого знаменитого творения Эйфеля – башни, ставшей символом Парижа. После войны его немного перестроили, а в девяностые годы снова превратили в добротную четырехзвездочную гостиницу.
В холле отеля гостей ждал Теодореску, который пытался не отвечать на настойчивые вопросы журналистов, уже знающих о смерти Эужении Лунгул. Было решено, что обедать члены группы будут в небольшом закрытом зале, чтобы не спускаться в ресторан. Их разместили по отдельным номерам, предупредив, чтобы к трем часам дня они были на обеде. К условленному сроку в небольшом зале собрались почти все, кроме профессора Тромбетти, как обычно опаздывавшего. Когда расселись за столом, в зал вошли две дамы. Илона Брескану и Татьяна Демченко приехали сегодня утром и остановились в отеле «Европа», где Татьяна сняла номер люкс.
Дронго подошел к профессору Уислеру.
– Извините, что я вас беспокою, профессор. Хотел задать вам пару вопросов.
– О чем?
– Перед выездом в Румынию профессор Гордон получил непонятное письмо с предложением отказаться от поездки в Бухарест. Он сообщил мне, что подобные письма получили еще несколько приглашенных…
– Дурацкое письмо, – усмехнулся Уислер. – Я был уверен, что это шутка моих друзей, и приказал выбросить его. Не думал, что это серьезно.
– Вы поменяли свой рейс и полетели через Вену.
– Правильно. В Лондоне была нелетная погода. Но мы поменяли рейс не из-за этого письма, просто решили с Гордоном, что так будет быстрее. Он спрашивал меня насчет письма. Я ему сразу сказал, что выбросил его.
– И как он отреагировал?
– Нормально. Больше ничего не спросил. Разве можно всерьез принимать подобные письма?
– Возможно, кроме вас, похожие письма получили и другие приглашенные?
– Не думаю. Это шутка наших американских друзей.
– Гордон не сказал, что тоже получил подобное письмо?
– Нет, – удивился профессор. – А разве получал? Я об этом ничего не знаю. Почему он мне ничего не сказал?
– Возможно, я ошибаюсь, – быстро поправился Дронго. – А профессор Вундерлих вам тоже ничего не говорил?
– Нет, ничего. Но лучше спросите о нем Гордона.
– Почему его?
– Они давние знакомые, – пояснил Уислер. – Извините, кажется, наконец появились наши дамы.
Мужчины при появлении дам вежливо поднялись, а женщины прошли к столу.
– Я слышала, что у вас в группе произошла трагедия, – сказала Илона. – Примите мои соболезнования. Несчастная Эужения была слишком эмоциональным человеком. Говорят, что это какой-то грабитель, пытавшийся залезть в ее комнату…
– Полиция уже занимается расследованием этого преступления, – сообщил Панчулеску. – Мы рады вас видеть, госпожа Брескану. И вас, госпожа Демченко.
Супруга украинского олиграха молча кивнула, а Теодореску, переодевшийся в серый костюм в крупную черную полоску, сделал знак официантам, чтобы те подавали обед.
– Дамы и господа! – обратился он к собравшимся. – Хочу предупредить вас, что ровно через час у нас состоится пресс-конференция, которую мы перенесли на это время и не имеем возможности отменить. Вы понимаете, что мы должны были проехать мимо нашей восточной границы сегодня утром, но не успели этого сделать из-за не зависящих от нас обстоятельств. К сожалению, произошел трагический инцидент с членом нашей группы, госпожой Эуженией Лунгул. Полиция уже занимается поисками убийцы. Я прошу вас воздержаться от слишком категоричных оценок всего происшедшего, пока не будет установлен истинный виновник случившегося.
– По закону мы вообще не имеем права комментировать эти события, пока идет следствие, – напомнил Уислер, – ведь это может помешать работе следователя. К тому же мы являемся свидетелями убийства, а возможно, и подозреваемыми. Поэтому целесообразнее было бы вообще отменить пресс-конференцию и дать нам возможность проехать мимо вашей восточной границы, чтобы ознакомиться с реальным положением дел.
– Отменить невозможно. Здесь присутствует аж четыре американских канала, не говоря об остальных, – сообщил Теодореску.
– А нам говорили, что вы можете, – вмешалась Демченко.
– В Бухаресте считают, что можно просто замолчать факт убийства госпожи Лунгул, – пояснил Теодореску, – но об этом уже сообщили почти все зарубежные каналы и передали по Евроньюс. Мы не имеем права делать вид, что ничего не произошло.
Наконец в зале появился Тромбетти в идеально выглаженном костюме.
– Извините за опоздание, господа, – сказал он, проходя к своему месту. – Дело в том, что во время обыска сотрудники полиции измяли все мои костюмы и рубашки. Я терпеливо ждал, пока горничная приведет их в порядок.
