– Сейчас я тебе почитаю. Твое интервью ведущей оппозиционной газете, которое ты дал журналисту Мирону Рессу.
– Я ему ничего не говорил; наоборот, прогнал его из номера!
– Здесь написано твое мнение о революции восемьдесят девятого года. Ты считаешь несправедливым приговор, вынесенный Чаушеску и его супруге, критикуешь суд, который продолжался несколько часов. Говоришь, что в демократическом обществе нельзя лишать права обвиняемого на апелляцию и тщательное рассмотрение вопроса. Тем более нельзя одновременно расстреливать супругов, считая их вину доказанной в течение столь короткого времени…
– Вот сукин сын! – уже беззлобно произнес Дронго. – Об этом мы говорили не для интервью. Он просто использовал меня.
– Вы не идете в монастырь? – повернулся к эксперту Теодореску.
– Я сейчас подойду, – ответил Дронго, прикрывая телефон. – Что там дальше? – спросил он у комиссара.
– Еще он написал о том, что ты не хочешь взрывать ситуацию в Румынии, но согласен с тем, что глава государства Траян Басэску не может нормально управлять страной.
– Ничего подобного, я ни слова не сказал об их президенте! Это он назвал его никчемным.
– Здесь так и написано. Он задает тебе вопрос и называет главу государства никчемным, но ты не возражаешь против этого. Разве не так?
– Я подам на него в суд, – чертыхнулся Дронго. – Жаль, что не знаю румынских ругательств. Хотя этот мерзавец неплохо говорит и по-английски. Вернусь в Яссы и набью ему морду.
– И насчет убийства госпожи Лунгул, – безжалостно продолжал Брюлей. – Ты заявил, что не веришь в виновность Брынкуша и Паллади, считая, что следствие по их делу проходит предвзято и необъективно. Сейчас сообщили, что господин Брынкуш освобожден и это произошло благодаря твоему интервью.
– Спасибо, что сообщили, – упавшим голосом произнес Дронго. – Если бы я знал, что он меня так подставит, я бы спустил его с лестницы. Представляю, что подумают обо мне другие участники конференции. Приехал какой-то иностранный придурок и вмешивается во внутренние дела румын…
– Я позвонил, чтобы предупредить тебя, – сказал комиссар. – Но это не самое главное. Нашли профессора Тальвара. Оказывается, он ушел со своими студентами в горы и вернулся только сегодня днем. Сам понимаешь, что в горах его мобильный не работал. Никаких писем он не получал. И заранее сообщил, что не сможет приехать на конференцию.
– Он разговаривал с Гордоном?
– Я сразу спросил у него про Гордона. Американец звонил ему несколько дней назад и спрашивал насчет приезда в Румынию. Тальвар сказал ему, что не приедет в Бухарест и уже официально послал свой отказ.
– Значит, Гордон заранее знал, что Тальвар не приедет. Зачем тогда он разыграл всю эту комедию с исчезновением своего французского коллеги?
– Вот именно, комедию. Он знал, что Тальвар, страстный альпинист, уходит со своими студентами в горы.
– Выходит, он сознательно ввел нас в заблуждение?
– Верно. У него был какой-то другой план. Теперь последнее. Кроме Вундерлиха, никто больше не получал никаких писем с угрозами.
– Уислер получал, – сказал Дронго, – мы с ним говорили об этом. Но он решил, что это всего лишь шутка его друзей. Но самое интересное, что Гордон не сообщил ему о своем письме.
– Вот видишь, – пробормотал комиссар, – он что-то скрывает. Непонятная двойная игра. Ты не заметил ничего странного в его поведении?
– Заметил. Он очень торопится в Орадя, куда мы должны прибыть сегодня вечером. Все время уточняет, когда мы там будем, нервничает, боится опоздать, волнуется…
– Значит, у него там назначена какая-то встреча, – решил комиссар, – и тебе нужно быть осторожнее. Возможно, он решил сознательно тебя подставить или использовать в качестве своеобразной страховки. У меня в жизни такое иногда случалось. Он чего-то боится, поэтому заранее к тебе обратился, чтобы в случае необходимости заручиться твоей помощью.
– Я тоже об этом подумал.
– Следи за ним и не теряй бдительности, – посоветовал на прощание Брюлей. – И еще одна просьба: не подпускай к себе таких журналистов, иначе тебя просто больше никогда не пустят в Румынию.
Дронго убрал телефон в карман и вошел в монастырь. Здесь было темно и прохладно. Под ногами хрустел битый кирпич и песок.
Внезапно в тишине раздался крик, затем еще один. Где-то послышался нарастающий шум, топот ног. Дронго повернулся и увидел бегущего профессора Панчулеску, который свернул куда-то налево. В монастыре трудно было сориентироваться, и раздосадованный Дронго поспешил на звук громких голосов.
Пробежав несколько помещений, он оказался в небольшой темной комнате без окон. На каменном полу лежала Лесия Штефанеску, а над ней склонились запыхавшийся профессор Панчулеску, очевидно успевший добежать сюда раньше всех, и Гордон. Остальные молча наблюдали за ними.
– Что с ней случилось? – спросил Дронго. – Почему она лежит на полу?
Глава 16
Никто не ответил, все были буквально потрясены случившимся. Дронго подошел к Лесии и наклонился, чтобы прощупать пульс.
– Она жива, – поднял голову Панчулеску, – не беспокойтесь, она жива. Посмотрите, кажется, она ударилась. У нее на голове кровь.
– Что с ней случилось? – повторил Дронго. – Что здесь вообще произошло?
– Мы не знаем, – ответил Гордон, – сами ничего не понимаем. Она вошла в келью и неожиданно несколько раз вскрикнула. Мы все бросились к ней, чтобы помочь.
– Почему она крикнула? – спросил Дронго.
– Может, сначала мы ей поможем, – разозлился Панчулеску, – а дискуссию проведем в другом месте?
– Нужно понять, что здесь произошло, – возразил Дронго.
– У нее кровь, – повторил Панчулеску, – наверное, упала и ударилась головой. Давайте вынесем ее отсюда.
– Правильно, – кивнул Гордон. – Наверное, ударилась обо что-то и упала на пол. Она такая хрупкая, такая худенькая…
Протиснувшийся Теодореску быстро подошел к Лесии и наклонился, приподнимая ей голову.
– Вынесем ее на воздух, – предложил он и бережно поднял женщину на руки. Нести ее было нетрудно. Распущенные волосы закрывали ее лицо, на голове отчетливо виднелась рана, струйка крови стекала к подбородку. – Возьмите ее сумку, – попросил Теодореску, обращаясь к Иеремии, и быстро понес Лесию к выходу.
За ним поспешили все остальные. Катиба расстелила одеяло, которое принесла из салона автобуса, и Теодореску положил на него Лесию.
Подбежавшие полицейские спросили, что произошло.
– Она потеряла сознание, – пояснил Гордон, – наверное, упала и ударилась головой.
– Там душно и пыльно, – вздохнул один из полицейских, которому было уже далеко за сорок. – Не нужно было туда ходить после такой долгой поездки. Видимо, ей стало плохо.
