– Добрый день, – услышал Дронго голос своего знакомого. – Как ваши дела?
– Здравствуйте. Как видите, не очень хорошо. Здесь произошло неприятное событие.
– У вас особая склонность попадать в непростые ситуации, – рассмеялся Расим Галиб. – Можете не беспокоиться. Я объяснил начальнику полиции, что вы не просто один из самых лучших экспертов, но и человек, который может оказать помощь нашей полиции в любом расследовании. И, конечно, человек, которому они могут абсолютно доверять.
– Спасибо, – поблагодарил своего собеседника Дронго. – Ему было приятно слышать эти слова. – И он вернул телефон начальнику полиции.
– За все время моей работы я не слышал подобных рекомендаций, которые дал вам уважаемый Расим Галиб, – признался Орхан Кямал. – Теперь буду знать, что вы действительно очень известный эксперт. Мы начнем общую проверку прямо сейчас. Тело погибшего отправим в город на патологоанатомическую экспертизу и уже сегодня вечером будем знать, отчего именно он умер. К счастью, его стакан не пропал, и мы его тоже отправим на экспертизу. А наши сотрудники начнут допрашивать всех, кто был в этом помещении во время смерти господина Юхнина. Я попрошу прислать сюда еще двоих переводчиков, которые говорят по-русски.
Следователь мрачно слушал начальника полиции. Он уже понял, что высокопоставленный чиновник из Анкары лично поручился за этого неизвестного эксперта. Орхан Кямал попрощался, протянув на прощание руку Дронго, и быстро вышел. За ним поспешили следователь и переводчик. Дронго остался вместе с Веземаном и Бочкаревым.
– Что вы им сказали? – спросил Бочкарев. – С кем вы говорили? У этого начальника полиции было такое удивленное лицо… А у следователя вообще было такое выражение, словно он съел ежа.
– Они позвонили в Министерство внутренних дел в Анкару, – пояснил Дронго, – и поговорили с руководителем следственного управления, который знает меня лично. Иначе они хотели отобрать у меня паспорт и задержать как главного подозреваемого.
– Тоже мне, умники, – недовольно проворчал Бочкарев. – А Епифанцева два раза тоже вы травили? Глупости все это. Просто в команде появился засланный казачок. Кто-то работает на наших конкурентов. Или на наших оппонентов. Я уверен, что кого-то из ребят просто купили за большие деньги. Одного из тех, кто вообще не выходит на поле и не имеет никаких шансов. И сегодня этот негодяй просто перепутал стаканы.
– Почему перепутал? – спросил Дронго.
– Юхнин сидел с Епифанцевым за одним столом. Они как раз сидели все вместе – трое наших вратарей, врач, Наим Айдамиров и Денис Петрович Григурко. Поэтому я думаю, что отравитель просто перепутал стаканы Коли и погибшего врача, положив слишком сильную дозу в стакан нашего Эмика.
– Я не знал, что они сидели за одним столом, – задумчиво проговорил Дронго, – Епифанцев и Юхнин сидели рядом?
– Не совсем рядом, но за одним столом, – ответил Бочкарев.
– Вы сами там были?
– Нет. Но мне все рассказали.
– Извините. Я хочу спросить у Веземана, – повернулся Дронго к старшему тренеру. – Погибший врач и ваш вратарь Епифанцев сидели за одним столом? – уточнил он.
– Да, – кивнул Веземан, – они сидели вместе.
– Рядом?
– Нет. Юхнин сидел рядом с Григурко, а Епифанцев с остальными вратарями. С другой стороны от нашего врача сидел мой помощник Наим Айдамиров.
– Почему они оказались вместе за одним столом? Это вы им посоветовали так сесть?
– Конечно. Я просил Юхнина и Григурко особо следить за тем, что именно пьет и ест наш основной вратарь. Перед решающими играми с «Фейеноордом» очень не хотелось терять Епифанцева, от которого зависит наша успешная игра.
– Тогда получается, что нужно подозревать кого-то из этих шестерых. Вы можете вспомнить, как именно погиб Юхнин? Желательно очень подробно.
– Конечно. Я уже рассказывал все следователю. Я провел утренний традиционный сбор, и мы должны были спуститься вниз, в ресторан, к завтраку. Все пришли, и даже Марина появилась, хотя обычно с нами не ходит. Я говорил минуты три или четыре, не больше. Чирко переводил мои слова. Я закончил, и все начали подниматься и идти к выходу. Но Чирко попросил задержаться еще на минуту. Все обернулись, чтобы выслушать его объявление, и тут Юхнин протянул руку за своим стаканом. Мы увидели, как он начал задыхаться, потом покачнулся и упал на пол. Стоявший рядом Наим едва успел его подхватить, чтобы он не разбился. Но наш врач был уже без сознания, хотя еще немного дергался. К нему подбежали несколько человек, Наим Айдамиров даже пытался сделать искусственное дыхание. Но потом мы поняли, что все бесполезно.
– Кто сидел за их столом, я уже понял. А кто был за соседним столом? Или соседний стол стоял достаточно далеко?
– Нет. Там столы стоят ромбиком, по два в ряду. За соседним столом сидели наша Марина Фарбер, Михаил Арташесович Бабаян, Феликс Олегов, Роберт Чаржов, капитан команды Константин Гаврилов и Берндт Кирхгоф, наш основной центральный защитник. Я вам о нем говорил.
– Да, я помню. А где сидел Скульский?
– Он немного опоздал и сидел ближе к выходу, рядом с другими сотрудниками охраны. Но я уверен, что Юхнина отравили.
– Я тоже так считаю, – вмешался Бочкарев, понявший, о чем говорит Веземан. Он немного понимал по-английски.
– Как вы думаете, кому может быть выгодно поражение вашего клуба? – спросил Дронго. – Предположим, что убийца действительно перепутал стаканы и отравил Юхнина вместо Епифанцева, хотя это пока только предположение без убедительных доказательств. Ведь если убийца не ошибся, тогда все получается достаточно нелогично. Врач – не основной вратарь, и без него команда вполне может выйти на поле и победить.
– В поганом настроении, – в сердцах заметил Бочкарев.
– Лев Евгеньевич, вы можете сказать, кому выгодно подставлять ваш клуб? Вы говорили про конкурентов и оппонентов. Кто это может быть?
– Конкуренты понятны. А оппоненты… У меня сорок один процент акций клуба. Раньше был пятьдесят один, но потом десять выкупила мэрия. У них сейчас тридцать пять процентов. А остальные двадцать четыре процента разделены между несколькими крупными владельцами. У нас всегда были не очень хорошие отношения с нашей мэрией. Они хотят завладеть контрольным пакетом. Я для них недостаточно респектабельный, они с удовольствием меня убрали бы, но не могут, пока у меня самый большой пакет акций клуба.
– Значит, среди тех, кто мог купить вашего «казачка», есть влиятельные люди, – предположил Дронго.
– Конечно, есть. Поэтому нам нужна любая помощь.
– Сегодня эксперты все проверят, – мрачно напомнил Дронго, – сделают вскрытие, проверят его стакан, возьмут нужные анализы. Ближе к вечеру мы все узнаем.
– Надеюсь, что все узнаем, – прохрипел Бочкарев. – Я плачу большие деньги нашей службе безопасности, но они проворонили оба отравления Епифанцева. Я нанял Скульского, чтобы он нашел этого отравителя, – и ничего не узнал. Вчера я договорился с вами о том, чтобы вы помогли найти этого подлеца, – и сразу получил труп врача… Так дальше не пойдет. Я лучше подожду официального расследования. Пусть турецкая полиция наконец все проверит и скажет мне, кто все это делает. Пусть найдут и поймают этого подлеца и отправят его в турецкую тюрьму, где он заживо сгниет. Вы видели фильм «Полуночный экспресс» про турецкую тюрьму? Я его видел еще совсем мальчиком, и фильм меня не просто потряс, но и напугал. С тех пор я все время представлял себе тюремный ад именно в таком виде. А в советское время в тюрьму можно было попасть за любой проступок, даже если ты торговал джинсами, которые честно покупал у иностранцев. Сейчас умелых спекулянтов называют успешными бизнесменами, а тогда называли фарцовщиками, подрывающими экономический строй социалистического государства. Вот пусть этого подонка и отправляют в турецкую тюрьму.
