– Я не собираюсь ни с кем разговаривать, пока мне не вернут паспорт. Я уже говорил, что не буду ни с кем встречаться! – Зоран кричал достаточно громко, чтобы они могли его слышать.
– Он может отказаться с нами встречаться, – поморщившись, прошептал Орлич.
Секунд сорок стояла тишина, очевидно, женщина пыталась убедить Зорана выйти к гостям. Затем он снова взорвался:
– Никаких разговоров и никаких встреч! Пусть вернут мой паспорт и разрешат мне уехать…
Еще через несколько минут женщина вышла и покачала головой:
– Он не хочет с вами разговаривать. – Ее лицо ничего не выражало.
Орлич взглянул на Дронго и тихо предложил:
– Нужно уезжать. Зоран уже давно не хочет ни с кем говорить. Он считает, что его незаконно арестовали и держат здесь. Требует пригласить международных журналистов.
– Какие иностранные языки он знает? – спросил Дронго.
– Немецкий и английский, – ответил Орлич, – но он не станет с вами разговаривать.
Дронго поднялся, посмотрел на женщину и показал жестом:
– Я хочу к нему войти.
Она молча покачала головой, мол, нельзя.
– Я попытаюсь с ним поговорить. – Дронго взглянул на Орлича, и тот перевел его слова. Женщина снова покачала головой. Появился охранник – очевидно, на тот случай, если гость попытается войти в другую комнату.
– Скажите им, что я попытаюсь его убедить, – повторил Дронго, – и у меня есть разрешение генерального прокурора и министра внутренних дел. Можете добавить, что я встречался и с руководителем администрации президента страны.
Орлич все это исправно перевел. Охранник и женщина переглянулись, видимо, на них произвели впечатление титулы названных лиц. Дронго решительно шагнул к дверям. Отодвинул охранника, прошел мимо растерявшейся женщины и вошел в большую комнату без окон. На диване сидел небритый молодой человек довольно высокого роста, светлоглазый, с длинными волосами, в джинсах и светлой майке. Увидев вошедшего, он вскочил с дивана:
– Я уже вам сказал, что не буду ни с кем разговаривать. Убирайтесь отсюда! Вам мало того, что вы убили моего отца, так теперь вы еще хотите свалить на меня убийство… Убирайтесь, я не хочу с вами разговаривать!..
– Не кричите, – перебил его Дронго, сказав эти слова по-английски. – Я не говорю на сербском, хотя могу вас понять, если вы не будете кричать. Вы должны были догадаться по моему лицу, что я не серб.
В комнату осторожно вошла женщина.
– Кто вы такой, – перешел на английский Зоран, – я вас знаю?
– Меня пригласили специально для того, чтобы я побеседовал с вами, – немного соврал Дронго.
Следом за женщиной в комнату протиснулся Орлич.
– Откуда вы приехали? Кто вы такой? – снова повторил Зоран.
– Меня обычно называют Дронго, – представился эксперт. – Я занимаюсь проблемами преступности.
– Не врите, – махнул рукой Зоран, – я про Дронго слышал. Это известный эксперт, а кто вы такой, я не знаю.
– Вы считаете, что для разговора с вами должны были пригласить неизвестного эксперта? Или для расследования убийства вашего отца нужно было позвать какого-нибудь дилетанта? – спросил Дронго.
Зоран замер. Затем невесело усмехнулся:
– Похоже, вы правы. Об этом я не подумал. Что вам нужно?
– Поговорить с вами.
– Зачем? Я не убивал своего отца. Или я похож на сумасшедшего?
– Во всяком случае, на нормального человека вы тоже не очень похожи, – рискнул пошутить Дронго.
– Смешно, – рассмеявшись, согласился Зоран. – Ладно, если вы действительно Дронго, то оставайтесь. А остальные пусть отсюда выйдут. Как видите, я неплохо знаю английский и смогу с вами разговаривать.
Дронго обернулся, обратившись к женщине и Орличу:
– Выйдите отсюда, пожалуйста. – Они молча вышли, а Дронго взял стул и уселся напротив Зорана.
– Вы действительно тот самый эксперт? – спросил Зоран.
– Какой смысл мне лгать? – спросил Дронго. – Я могу показать вам свой паспорт, но вы вряд ли слышали о настоящем имени Дронго, поэтому вам остается поверить мне на слово. В любом случае вы ничего не теряете, а после разговора со мной, возможно, даже быстрее получите свой заграничный паспорт и сможете отсюда уехать.
– Ладно, уговорили. Что вас интересует? Я уже вам сказал, что не убивал своего отца… Если они мне не верят, пусть проверят меня на своих аппаратах. Я слышал, что охранников уже проверяли…
– Безрезультатно.
– Конечно, безрезультатно. Его убили в результате заговора, а крайними хотят сделать обычных охранников. Это было понятно с самого начала.
– Кто тогда убил вашего отца? И каким образом?
– Откуда мне знать? Если бы я знал, то сам бы удавил этого мерзавца.
– Давайте по порядку. С самого начала. Почему вы там оказались? Только сразу договоримся, что я приехал сюда, чтобы действительно вам помочь и расследовать убийство вашего отца. Если хотите, чтобы я попытался найти убийцу, вы должны быть со мной откровенны.
– Это я понимаю. Что именно вас интересует?
– Как вы там оказались? Начните с этого. И расскажите мне все, что посчитаете нужным вспомнить. Только не торопитесь.
Зоран кивнул и начал говорить:
– Я прилетел в Белград за несколько дней до этого. Все время звонил отцу, просил о встрече. Он каждый раз отвечал, что очень занят и не может со мной встретиться. За день до этого я опять позвонил ему. Он сказал, что на этот раз обязательно со мной увидится, и сразу спросил, сколько денег мне нужно. Он был умным человеком и понимал, что, если я так настойчиво его ищу, значит, мне нужны деньги. Иначе зачем вообще взрослые сыновья хотят встретиться с отцами, – невесело усмехнулся младший Баштич. – В девяноста девяти случаях из ста – просить о материальной помощи. Я попросил пятьдесят тысяч евро. На следующий день позвонила его сотрудница аппарата Даниэла и сказала, чтобы я приехал в Бичелиш. Отец будет там весь день и останется на ночь. Я сразу туда поехал. Но у них проходило совещание, и меня туда, конечно, не пустили, да и я сам не очень-то рвался. Я сидел с Даниэлой в соседней комнате. Мы о чем-то болтали, пока ее не позвали. Она поднялась вместе с отцом в его апартаменты, а затем довольно быстро вернулась и сказала, что я могу к нему зайти. Я сразу прошел на третий этаж. Мы с ним говорили недолго. Он был не совсем доволен моими тратами, но я сказал, что мне нужны деньги на покупку новой машины, свою прежнюю я разбил. Он ответил, что даст только сорок тысяч, и тут же передал мне конверт, в котором была открытая пачка денег. Я даже начал с ним спорить, ведь я просил пятьдесят, а там было восемьдесят купюр по пятьсот евро, и он разозлился. Швырнул в меня с силой свое портмоне и добавил, что у него осталось в нем только четыреста евро и я могу их забрать, если хочу. Конечно, я тоже обиделся и ушел. Спустившись вниз, хотел сразу уехать, но решил, что это будет неправильно. Даниэла видела, как я нервничаю, и уговорила меня остаться, чтобы потом поговорить с отцом еще раз. Зная характер моего отца, я подумал, что нужно остаться. Он бы наверняка дал мне еще десять тысяч; вообще-то он редко мне отказывал.
