– Он объяснил вам, что выходил в туалет.
– Это не объяснение, – возразил Бачанович, – это попытка оправдания.
– А в разговоре с Недичем вы вообще не давали ему возможности оправдаться. Вы допрашивали обоих охранников, уже заранее считая их виновными. Во всяком случае, кроме вас, там были еще два следователя, и вы все трое задавали одни и те же сходные вопросы.
– Нужно было, чтобы один из нас выступил в роли их адвокатов? – взорвался Бачанович. – Я должен был найти убийцу, а не думать о душевных расстройствах охранников, которые в любом случае должны отвечать – либо за свою преступную халатность, либо за прямое участие в убийстве Предрага Баштича.
– Судя по результатам проверок, они не виноваты в его смерти.
– Я не доверяю результатам этих «детекторов», тем более когда на них работают иностранные специалисты.
– С арестованным Николичем разговаривал священник, который знает подозреваемого с самого детства. Николич поклялся ему на Библии, что не причастен к убийству и даже не подозревает, как его могли совершить.
– У меня в работе было сколько угодно таких случаев, – отмахнулся Бачанович. – Чтобы спасти себя, преступники готовы клясться спасением своей души на Библии, на Коране, на Торе, на чем угодно, даже на могилах своих родителей, прекрасно сознавая, что лгут, им нужно только избежать наказания.
– Судя по вашим протоколам допросов, вы считаете, что четыре человека, оказавшиеся в доме, были лишними. Это – сын Баштича Зоран, его сотрудница Даниэла Милованович, супруга Петковича и охранник Недич. Я ничего не перепутал?
– Нет. Я раньше добавлял туда Петковича, но узнал, что его появление было заранее обговорено между премьером и Баштичем. Значит, действительно четверо лиц, которые не должны были находиться в этот вечер в особняке, однако находились. И у меня есть более чем резонные выводы полагать, что кто-то из них мог быть причастен к этому убийству.
– Нужны доказательства, – напомнил Дронго.
– Их невозможно получить, если вам не разрешают допрашивать сначала сына погибшего, затем нового охранника, затем его помощницу, – вздохнул Бачанович, – и в результате сознательно разваливают все дело.
– Из протоколов видно, что вы успели трижды допросить Зорана Баштича и по два раза переговорить с Недичем, которого вы потом тоже задержали. А также с Даниэлой Милованович, причем последнюю вы почти обвинили в преступлении, когда оказалось, что она пригласила Зорана по просьбе его отца.
– Я не совсем понимаю, зачем вас пригласили, господин Дронго, – окончательно вышел из себя Бачанович. – Если вы берете на себя нелегкую функцию адвоката, это одно, а если хотите найти убийцу, то это совсем другое. Тогда мы не обязаны прислушиваться к вашим доводам.
– Меня пригласили установить истину, – напомнил Дронго.
– Вот и устанавливайте. И помните, что со злом нельзя бороться в белых перчатках. Так не бывает.
– Об этом я помню всегда, – ответил Дронго.
Он не успел закончить свою фразу, когда в кабинет вошел заместитель генерального прокурора Петр Вукославлевич. Он кивнул вскочившему Орличу, поздоровался с Дронго и коротко сказал Бачановичу:
– Здравствуй, Марко, хорошо, что пришел.
– Ваш эксперт решил меня вызвать, – ответил Бачанович, – хотя он мне, кажется, не очень доверяет.
– Не нужно так говорить, – нахмурился Вукославлевич, – наш эксперт приехал сюда для независимого расследования. Ты ведь прекрасно знаешь, что сразу несколько независимых экспертиз подтвердили невиновность Николича. И теперь нам нужно все начинать заново.
– Мне просто не дали нормально завершить расследование, – напомнил Бачанович, – а ты, вместо того чтобы меня защищать, готов был соглашаться с политиками.
Они говорили по-сербски, но многие слова Дронго понимал.
– Давай не будем сейчас спорить, – предложил Вукославлевич. – Сейчас самое важное – найти убийцу и понять, кто именно стоит за этим преступлением. – Он повернулся к Дронго: – Я слышал, что вам удалось уговорить Зорана Баштича согласиться на беседу с вами.
– Да, – кивнул эксперт, – и я думаю, что вы можете выдать ему заграничный паспорт. Он никуда не убежит, в лучшем случае уедет к себе в Хорватию или в Германию, где у него живет подруга. А если в ходе расследования неожиданно окажется, что именно он виноват, его легко можно будет найти.
– Хорватия не выдаст его Сербии, – напомнил Вукославлевич.
– Тогда будет международный скандал, и всем станет понятно, кто именно был заинтересован в срыве переговоров и кто может стоять за убийством вашего вице-премьера. Насколько я понял, такой вариант будет почти идеальным для официального Белграда.
Вукославлевич взглянул на ухмыляющегося Бачановича и покачал головой:
– Вы не совсем адекватно поняли нашу политику и наши пожелания, господин эксперт. Мы не хотим никого обвинять, хотим всего лишь добиться истины.
– Поэтому я считаю, что паспорт Зорану надо вернуть. На мой взгляд, он не мог быть убийцей своего отца.
– Почему? У вас есть доказательства?
– Его привезла в этот особняк машина отца. Она могла не приехать, и тогда он не оказался бы в этом здании ни при каких обстоятельствах. Охрана его просто не пропустила бы. Это во-первых. Во-вторых, он приехал за деньгами, которые отец должен был ему дать. Согласитесь, глупо получить деньги и тут же душить собственного отца. И наконец, в-третьих. Судя по всему, это преступление было очень хорошо продумано и осуществлено. А молодой Зоран Баштич на роль хладнокровного убийцы явно не подходит.
– Почему не подходит? – поинтересовался Вукославлевич. – Ему дали мало денег, он поспорил с отцом, между ними возникла ссора, и он – возможно, в состоянии аффекта – задушил своего отца. В моей практике было несколько подобных случаев.
– Тогда Зоран – абсолютный идиот, – сказал Дронго, – а мне он показался вполне нормальным человеком. Ведь он поднялся в апартаменты отца сразу после Даниэлы и видел охранника, сидевшего у дверей. Отцу достаточно было громко крикнуть, чтобы охранник ворвался к нему на помощь. Уже не говоря о том, что главным подозреваемым стал бы сам Зоран, который последним входил к вашему вице-премьеру.
– Он мог напасть внезапно, – не сдавался Вукославлевич.
– В таком случае кто позвонил Петковичу примерно через час? Или Зоран решил так отчаянно рискнуть, не понимая, что его могут разоблачить? И если это заранее спланированное убийство, то почему в последний момент алиби Зорану обеспечивается таким глупым и непродуманным ходом? И учтите, что я еще не говорю о моральной составляющей этого дела. Обвинять сына, пережившего потерю отца, по меньшей мере аморально. Судя по всему, за последние годы они достаточно близко сошлись с отцом, он даже познакомил его со своей девушкой, живущей в Германии.
– Вы меня не убедили, но я передам ваши слова в наше министерство иностранных дел, – согласился Вукославлевич. – Однако, выгородив Зорана, мы не приблизились к раскрытию преступления и не знаем имя убийцы. Не забывайте, что вас пригласили в Белград не адвокатом Зорана, а в качестве эксперта, который должен попытаться найти конкретного убийцу. Мы до сих пор не можем понять, как произошло это загадочное убийство.
